Филип Фармер - Любовники. Плоть [сборник litres]

Вдруг Робин и Черчилль забились в наброшенной на них сверху сети. Под ударами кулаков они потеряли сознание.

Придя в себя, Черчилль обнаружил, что у него связаны за спиной руки. Рядом с ним на палубе сидела Робин, тоже связанная. Лязг мечей стих, и даже стонов не было слышно. Тяжелораненых дисийцев побросали за борт, а тяжелораненые карелы не позволяли себе стонать.

Перед пленниками стоял капитан пиратов Кирсти Айнундила. Высокий темноволосый человек с повязкой на правом глазу и шрамом, протянувшимся через всю левую щеку, говорил по-дисийски с сильным акцентом:

– Я просмотрел судовые документы и знаю, кто вы такие. Так что лучше не врите. Так. Ты и ты, – он показал на Черчилля и Робин, – стоите большого выкупа. Этот Витроу будет заплатить за свой дочь и зять невредимый много. Остальные будут давать хорошую цену на рынке в Айно, когда мы будем туда прийти.

Черчилль знал, что город Айно был базой карелов на побережье, которое когда-то звалось Северной Каролиной.

Кирсти что-то приказал, и пленников отвели вниз и приковали к шпангоуту. С ними был и Ястжембски, поскольку они решили, что его рана не опасна.

Когда пираты заковали их и ушли, заговорил Лин.

– Теперь мне понятно, как глупо было мечтать добраться домой. Не потому, что нас захватили, а просто – дома больше нет. Там будет не лучше, чем здесь. Наши потомки могут быть так же враждебны к нам, как потомки Черчилля – к нему. И я вспомнил кое о чем, что мы забыли из-за своего горячего желания попасть обратно на Землю. Что случилось с землянами-колонистами на Марсе?

– Не знаю, – ответил Черчилль, – но мне кажется, что, если они не погибли по тем или иным причинам, они давно бы уже послали на Землю космолеты. В конце концов, они не зависели от Земли, и у них были свои корабли.

– Очевидно, что-то им помешало, – заметил Чандра. – Но я, кажется, знаю, к чему клонит Лин. На Марсе есть радиоактивные минералы. Рудники там остались, даже если людей больше нет.

– Давайте говорить прямо, – сказал Черчилль. – Вы предлагаете мне отвезти туда «Терру»? У нас достаточно горючего на полет туда, но его не хватит на возвращение. Вы предлагаете использовать оборудование из марсианских курганов? И еще раз полететь к звездам?

– Мы нашли планету, где аборигены не были достаточно развиты, чтобы воевать с нами, – сказал Лин. – Вторую планету Веги. Четыре больших континента, каждый размером с Австралию, и все разделены большими водными пространствами. Один континент населен гуманоидами, с точки зрения развития техники пребывающими на уровне Древней Греции. На двух других живут племена уровня каменного века. Четвертый необитаем. Если мы доберемся до Веги, можем колонизовать четвертый континент.

Они помолчали.

Черчилль понимал, что предложение Лина имеет свои сильные стороны. Главным возражением было отсутствие средств на его осуществление. Прежде всего, надо освободиться. Потом надо захватить «Терру» – а корабль так усиленно охранялся, что после освобождения из вашингтонской тюрьмы звездолетчики эту идею отбросили.

– Даже если мы захватим корабль, – сказал Черчилль, – а это – огромное «если», нам еще надо добраться до Марса. Это самый большой риск. Вдруг там мы не сможем добыть горючее?

– Копаем норы и начинаем делать оборудование, – ответил Аль-Масуини. – Да, но если на Марсе мы добудем, что требуется, и доберемся до Веги, нам понадобятся женщины. В противном случае нас ждет вымирание! А это значит, что волей-неволей придется взять с собой Робин. И еще это значит, что надо будет похищать дисийских женщин.

– Когда они выйдут на Веге из глубокой заморозки, пусть тогда протестуют, – предложил Штейнборг.

– Насилие, похищение, изнасилование – что за чудесный способ основать новый прекрасный мир! – сказал Черчилль.

– А разве есть иной способ? – спросил Ванг.

– Сабинянок не забудь, – напомнил Штейнборг.

На это Черчилль не ответил, но выдвинул другое возражение:

– Нас так мало, что вскоре наши потомки выродятся от близкородственных браков. Мы будем родоначальниками расы идиотов.

– Похитим детей вместе с женщинами и погрузим в глубокую заморозку.

Черчилль поморщился. Никак не удавалось уйти от насилия. Но в истории человечества так было всегда.

– И даже если мы прихватим младенцев, слишком маленьких, чтобы помнить Землю, нам придется взять достаточно женщин для их воспитания. Вот вам и другая проблема – полигамия. Не знаю, как другие, но Робин, боюсь, будет сильно возражать.

Ястжембски предложил:

– Объясни ей, что это временная мера. И если хочешь, можешь быть исключением – единственным моногамным мужчиной среди многоженцев. А весь кайф достанется нам. Я предлагаю сделать набег на деревню пант-эльфов. Я слышал, что их женщинам полигамия привычна и что они будут рады мужьям, уделяющим им внимание. Те так называемые мужчины, которые у них есть сейчас, им никаким дьяволом нравиться не могут.

– Ладно, – подвел итог Черчилль. – Но вот одна вещь меня по-настоящему беспокоит.

– Что именно?

– Как нам выбраться из нынешней передряги?

Молчание.

Ястжембски спросил:

– А твой Витроу не наберет денег на выкуп нас всех?

– Нет. Ему и так придется выдоить свой кошелек досуха, выручая нас с Робин от этих цепких к чужим денежкам ребят.

– Ладно, – сказал Штейнборг. – По крайней мере, для тебя выход есть. А как нам выкручиваться?

Черчилль встал и начал стучать друг о друга своими наручниками, одновременно громко крича, чтобы позвали капитана.

– Зачем? – спросила Робин. Из предыдущего разговора она могла понять лишь отдельные слова – он велся на американском языке двадцать первого столетия.

– Хочу предложить капитану в некотором роде сделку, – ответил он по-дисийски. – Похоже, что у нас есть выход. Это зависит от того, насколько складно я буду лгать и насколько восприимчив будет капитан.

В люк просунулась голова матроса, и дикарь спросил, что тут такое творится.

– Скажи капитану, что я знаю способ заработать в тысячу раз больше, чем он рассчитывает, – ответил Черчилль. – И славы тоже хватит на всех, да с избытком!

Голова исчезла. Через пять минут вниз спустились два матроса и сняли цепи с Черчилля.

– Увидимся, – бросил он, уходя. – Только ждать меня не надо.

Прошел день, но он не вернулся. Робин была близка к истерике. Она воображала, что капитан разгневался и убил ее мужа. Остальные пытались ее успокоить, говоря, что настоящий бизнесмен – а карелы все таковы – не будет уничтожать столь крупный капитал. Но они и сами волновались, несмотря на собственные заверения. Черчилль ненамеренно мог настолько оскорбить капитана, что тому пришлось его убить, чтобы не упасть в грязь лицом перед своими людьми; а может быть, он был убит при попытке к бегству.