Филип Фармер - Любовники. Плоть [сборник litres]

– Дадим им понюхать газу и положим в глубокую заморозку, – ответил Черчилль. – Нечестная игра, да, но у нас нет времени на уговоры.

– Не хочется даже и думать, что они скажут, когда их разморозят на Веге!

– Сделать они смогут немного, – заметил Черчилль. И тут же поморщился, вспомнив острый язычок Робин.

Однако все прошло отлично – лучше некуда. Робин и две женщины поднялись на борт, и корабль стартовал. Карелы обнаружили, что их провели, уже на земле, и могли только посылать кораблю вослед бессильные проклятия. Снова пустили газ, и женщин положили в камеры заморозки.

На пути в Покипси Черчилль сказал Калторпу:

– Как говорят шпионы, Стэгга несколько дней назад видели в деревушке на восточном берегу Гудзона. Значит, он сбежал от пант-эльфов. Где он сейчас, я не знаю.

– Должно быть, пытается пробраться в Кейсиленд, – сказал Калторп. – Но это значит прыгнуть из огня на сковородку. Вот чего я не понимаю – это как у него хватило силы воли не вернуться на Великий Путь. Он одержим такой страшной силой, которой ни один человек не может сказать «нет».

– Сядем возле Покипси, – сказал Черчилль. – Недалеко от Вассара. Там жрицы основали большой приют, где живут сироты, пока не находятся семьи, желающие их усыновить. Наберем побольше детей и погрузим в глубокую заморозку. А потом поймаем жрицу и под гипнозом выясним, что она знает о Стэгге.

В ту же ночь они парили над приютом. Дул слабый ветер, так что корабль сел на наветренной стороне, после чего был применен газ.

За час в глубокую заморозку положили шестьдесят спящих детей. Потом захватили начальницу приюта, жрицу пятидесяти лет.

На уговоры времени тратить не стали, а сразу дали наркотик. Через несколько минут они узнали, что накануне вечером по следу Стэгга из Покипси отправилась Альба со своим отрядом.

Жрицу отнесли обратно в дом и положили на кровать.

– Утром полетаем над окрестностями и поищем их, – сказал Черчилль. – Можно было бы воспользоваться инфракрасным освещением, но шансы обнаружить скрывающихся под деревьями весьма малы.

Вскоре после рассвета космолет взлетел из небольшой долины, где был спрятан, и на высоте тридцати метров над землей пошел на восток. Долетев до реки Хьюсатоник, Черчилль повернул обратно на запад. Он заключил, что Стэгг еще не успел бы добраться до реки, и потому искать надо в пустошах.

На обратном пути они несколько раз спускались, завидев людей. Однажды какие-то мужчина и женщина скрылись в пещере, и звездолетчики пошли за ними, чтобы расспросить. Вытащить их из того, что оказалось заброшенной шахтой, было непросто. Пока их допрашивали и выяснили, что они ничего не знают о местонахождении Стэгга, прошло несколько часов.

Снова выйдя к Гудзону, звездолет повернул сначала на север, потом опять на восток.

– Увидив «Терру», Стэгг выйдет из укрытия, – сказал Калторп.

– Мы поднимемся еще на несколько метров и включим на полную мощность увеличение, – ответил Черчилль. – Мы обязаны его найти!

Не долетев пять километров до реки Хьюсатоник, они заметили беспорядочную группу людей на оленях. Они снизились, но, увидев одинокую фигуру, ведущую оленя в поводу на километр позади остальных, решили расспросить отставшего.

Это оказалась Виргиния, бывшая главная жрица-девственница. Из-за беременности не в силах ехать верхом, как другие члены ее отряда, она вела своего оленя в поводу. Виргиния хотела спрятаться в лесу, но облако газа накрыло ее, и она мягко свалилась на землю. Приведенная в сознание уколом антидота, она живо разговорилась.

– Да, я знаю, где этот так называемый герой-Солнце, – злобно сказала она. – Он лежит на тропе в двух с половиной километрах отсюда. Но не торопитесь, он подождет! Он мертв.

– Мертв! – задохнулся Черчилль. «Так близко к успеху, – подумал он. – Какие-то полчаса, и мы бы спасли его».

– Да, мертв! – выплюнула она им в лицо. – Я его убила. Я отрезала ему оставшийся рог, и он истек кровью. И хорошо! Он не был настоящим героем-Солнцем. Он предатель и богохульник, и он убил Альбу.

Она умоляюще посмотрела на Черчилля и проговорила:

– Дайте мне нож, чтобы я убила себя. Когда-то я гордилась тем, что мне выпала честь выносить ребенка Двурогого Царя. Но мне не нужно отродье фальшивого бога! И не нужен позор – носить этот плод!

– Так, значит, когда мы тебя отпустим, ты убьешь себя и нерожденного ребенка?

– Священным именем Колумбии клянусь – да!

Черчилль кивнул Калторпу, и тот прижал шприц к ее руке и нажал на поршень. От новой дозы наркотика она обмякла, и мужчины отнесли ее в камеру глубокой заморозки.

– Мы не можем ей позволить убить ребенка Стэгга, – сказал Калторп. – Если Стэгг мертв, пусть его сын выживет.

– Я бы на твоем месте не беспокоился, что он останется без потомства, – буркнул Черчилль. Он не стал развивать эту мысль, но ему на ум пришла Робин, замороженная в камере. Примерно через пятьдесят лет она родит сына Стэгга.

Ну ладно, тут уж ничего не поделаешь, так что хватит об этом. Сейчас надо было заняться Стэггом.

Он поднял корабль и направил его прямо на восток. Под ним тонкой коричневой линией в окружении зеленой травы вилась тропа. Она обежала невысокую гору, холм, еще один холм, и перед ними открылось поле битвы.

Тела собак, оленей и свиней. Где же убитые?

Корабль коснулся земли, круша деревья по обе стороны тропы. Из главного люка вышли вооруженные винтовками люди и стали осматриваться. Штейнборг остался в кресле пилота.

– Я полагаю, – сказал Черчилль, – что мертвых кейсилендеров отнесли в лес. Наверное, их хоронят. Обрати внимание: все эти трупы одеты по-дисийски.

– Может быть, они хоронят и Стэгга, – сказал Калторп.

– Надеюсь, что нет, – ответил Черчилль. Он был печален, потому что больше не было на свете его капитана, счастливо проведшего его через столько опасностей. Но по ряду причин его печаль была не так глубока, как могла бы быть. Останься Стэгг жив, сколько сложностей возникло бы на Веге? Вряд ли Стэгг мог бы ограничиться легким интересом к ребенку Робин. Каждый раз, когда Черчиллю случилось бы хвалить или наказывать ребенка, Стэгг бы непременно вмешивался. А он, Черчилль, не мог бы отделаться от мысли, по-прежнему ли Робин считает Стэгга больше чем человеком.

Что, если бы она захотела сохранить живой свою наивную веру?

Люди разошлись в разные стороны в поисках похоронной команды. Вскоре раздался свист. Для кейсилендеров он был не слышен, поскольку звучал в ультразвуковом диапазоне. У каждого звездолетчика в ухе было устройство, реагирующее на этот свист и притом не блокирующее слух в нормальном диапазоне.

Они быстро и крадучись собрались возле Аль-Масуини, который и подал сигнал. Там, на окруженной деревьями поляне, они обнаружили ужасное: девушка и четверо мужчин стояли над холмом, который явно был братской могилой.