Роберт Хайнлайн - Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории

А вот рождественская пантомима и, конечно, «За молодыми, за дружками, за свадьбой по улице!..» и «Ах, золотые туфельки!..». Праздновала сама страна, нет — нечто более древнее, чем страна, — скользящая джига плясунов в карнавальных костюмах, танец, который был молодым, когда род людской тоже был юн и праздновал рождение первой весны.

А вот клубы щеголей, и их президенты красуются в мантиях, каждая из которых стоит целого состояния, под стать королям и императорам, или закладной на дом и все имущество — и каждую несет полсотни пажей…

За ними бегут клоуны из «Либерти» и другие комики и наконец почти забытые уличные оркестры, и от их мелодий хочется плакать…

Джонни вспомнил сорок четвертый год — в тот год он впервые видел эти оркестрики. Тогда в них шагали старики да подростки, потому что мужчины ушли на войну. И еще было тогда на Броуд-стрит в Филадельфии то, чего никогда не должно быть в новогодней процессии первого января: мужчины, которые не шли, а ехали — потому что, прости нас, господи, они не могли ходить…

Джонни вновь открыл глаза — и действительно увидел открытые автомобили, медленно двигавшиеся в процессии. В них ехали раненые последней войны и один солдат «Великой армии Республики» в цилиндре и с руками, сложенными на набалдашнике трости. Джонни затаил дыхание. Автомобили один за другим останавливались, не доезжая немного до судейской трибуны, ветераны выходили и, помогая друг другу, сами преодолевали последние футы — ковыляли, прыгали или ползли, но сами проходили мимо трибуны, оберегая честь своих клубов и обществ.

И новое чудо — инвалиды не сели снова в машины, нет — они сами бодро зашагали по Броуд-стрит, лишь только миновали трибуну.

…Теперь это уже был Голливудский бульвар в Лос-Анджелесе, загримированный под улицу Санта-Клауса в постановке куда более великолепной, чем любая из всех когда-либо осуществленных Страной целлулоидных грез [48] Имеется в виду Голливуд. . Тысячи девочек-снежинок и девочек-звездочек, подарки и сладости для всех детей — в том числе и для тех, которые давно уже выросли. Наконец появилась колесница Санта-Клауса — такая огромная, что ее трудно было охватить одним взглядом, настоящий айсберг, может быть, весь Северный полюс; и по обеим сторонам Святого Николая (для друзей — просто Санта!) ехали Джон Бэрримор [49] Дж. Бэрримор (1892–1942) — американский актер и художник-иллюстратор. и Микки-Маус.

А позади гигантской ледяной платформы притулилась жалкая фигурка. Джонни прищурился и узнал Эммета Келли [50] Эммет Келли (1898–1978) — американский комик, создатель образа Бедняги Уилли — вечного неудачника. , первого среди клоунов, в знаменитой роли Бедняги Уилли. Уилли не веселился — он дрожал и ежился, и Джонни не знал, смеяться ему или плакать. Мистер Келли всегда так действовал на него.

А потом шли слоны.

Большие слоны, маленькие слоны и средние слоны — от крошки Морщинки до гиганта Джамбо… [51] Морщинка (Ринкл; можно перевести и как «ловкий трюк») и Джамбо (Гигант) — прославленные слоны цирка Барнума. а с ними Ф. Т. Барнум, Уолли Бири [52] Уолли Бири (1886–1949) — американский актер. , Маугли…

На противоположной стороне шествия возникло волнение: один из участников кого-то отгонял. Тут Джонни разглядел, что гонят того самого пса. Он посвистел; пес на миг растерялся, но затем заметил Джонни, бросился к нему и прыгнул в его объятия.

— Так и сиди, — велел Джонни, — не то тебя и затопчут ненароком!

Пес лизнул его в лицо. Он уже успел потерять где-то свой клоунский костюмчик, колпачок съехал и болтался под шеей.

— Где ты пропадал? — спросил Джонни. — И где твоя хозяйка?

Подходили последние слоны — трое в ряд. Они тянули огромную колесницу.

Прозвучали фанфары, и процессия остановилась.

— Почему они встали? — спросил Джонни соседа.

— Погодите минутку. Сами сейчас увидите.

Церемониймейстер Большого парада уже спешил от своего места во главе процессии. Он скакал на черном жеребце и выглядел очень браво в своих ботфортах, белых бриджах, визитке и цилиндре. Он скакал и оглядывал толпу.

Остановился он прямо перед Джонни.

Джонни прижал к себе пса.

Церемониймейстер спешился и склонился в поклоне. Джонни оглянулся, пытаясь понять, перед кем тот так расшаркивается. Но церемониймейстер взял цилиндр наотлет и посмотрел прямо в лицо Джонни.

— Вы, сэр, Человек, Который Торгует Слонами? — Это было скорее утверждение, а не вопрос.

— А?.. Ну… да.

— Приветствую вас, государь! Ваше величество, прошу — ваша королева и ваша свита ждут вас! — И церемониймейстер повернулся, как бы указывая дорогу.

Джонни ахнул и прижал Биндльстифа к себе. Церемониймейстер подвел его к запряженной слонами колеснице. Пес выскочил у него из-под руки и вспрыгнул на колесницу — прямо на колени к сидящей в ней даме. Та ласково потрепала его и гордо, счастливо посмотрела на Джонни Уоттса, и щеки ее радостно разрумянились, как половинки гранатовых яблок [53] Аллюзия на библейскую «Песнь Песней». .

— Привет, Джонни! Добро пожаловать домой, милый!

— Марта… — всхлипнул он.

Король пошатнулся, но удержался на ногах, и поднялся в колесницу, и упал прямо в объятия своей королевы.

Впереди снова мелодично пропела труба, и парад двинулся вперед, в свой бесконечный путь…

— Тебе всего-то и нужно четыре очка… Бросай же!

— Спорим, что я выброшу сейчас две двойки?

Никто не отозвался на это предложение. Пожилой солдат побренчал костями в стакане и швырнул их о стенку гальюна. Один кубик сразу же лег двойкой кверху, другой продолжал кувыркаться.

Кто-то заорал:

— Пятерка! Ей-богу, пятерка! Ну давай же, Фиб!

Кубик остановился. Двойка. Пожилой солдат сказал:

— Я ж говорил, что со мной лучше не связываться. Ну, кому еще охота заработать деньжонок на сигареты?

— Хватит, папаша! Мы не… Смирр-на!

В дверях гальюна стояли человек в штатском, полковник и капитан. Штатский сказал:

— Верни деньги, Пистолет!

— О'кей, проф, — пожилой солдат вытащил из банка две долларовые бумажки, — эти — мои.

— Как бы не так, — возмутился капитан. — Я конфискую все как вещественное доказательство. А вы, ребята…

Его прервал полковник:

— Майк, забудьте хоть на минуту, что вы адъютант. Рядовой Эндрюс, следуйте за нами. — Он вышел, остальные — следом. Они прошли через клуб для рядового состава и оказались на плацу под яростным солнцем пустыни.

Гражданский сказал:

— Пистолет, какого черта…

— Чепуха, проф, попрактиковался немножко.

— А почему бы тебе не попрактиковаться с Бабулей Уилкинс?