Келли Маквильямс - Агнес на краю света

Она вспомнила, как ее сестра сказала: «Если ты решила бунтовать, я пойму. Разве ты не знаешь, что у меня тоже есть сомнения?»

Агнес пообещала себе, что при первой же возможности поговорит с сестрой. Она надеялась, что еще не поздно остановить ее от совершения чего-то глупого или опасного, или того и другого вместе.

Воскресенье — день отдыха.

Однако, к счастью для жителей Ред-Крика, сам Господь поведал Пророку, что, несмотря на выходной, женщины могут продолжать выполнять домашнюю работу.

Для Агнес это означало горы стирки, за которыми следовала скучная, однообразная работа по глажке одежды. Потом они с Бет пекли печенье на неделю вперед. Если у них оставалось время, то они садились пришивать оторванные пуговицы и рваные подолы.

Сегодня Агнес собиралась, пока печётся печенье, поговорить с Бет. Отец ушел на собрание, посвящённое Священным Писаниям. Если она отправит детей погулять на улицу, то они с Бет смогут по-настоящему поговорить, наедине. Но когда пришло время разжигать в печи огонь, сестры нигде не было видно. Ни в гостиной, ни в ванной (где она часто задерживалась перед зеркалом), ни на лужайке.

Пока Агнес искала её, нервно оббегая весь дом, близнецы, Мэри и Фейт, сидели за дверью, упражняясь в чтении.

— «М» — это Мария, Мать Бога нашего, — читали они из потрепанной тетради. — А «Н» — это Ной, который спас Испорченный мир.

Бет иногда исчезала. Наверное, она сидела на опушке леса и что-то строчила в своём дневнике. Но она никогда раньше не оставляла Агнес в такое напряженное воскресенье. Взглянув на кучу белья на кухонном столе, девушка нахмурилась.

— «А» — это Авдий, — нараспев произнесли близнецы, — который скрывал пророков от Притеснений.

— Ты не видел Бет? — спросила она Сэма.

Он взглянул на нее с озабоченным выражением лица.

— Что-то не так с Иезекиилем.

Паника накрыла девушку с головой.

— Где он?

Мальчик показал пальцем.

— Он сказал, что слишком устал, чтобы подниматься на холм. Я назвал его слабаком, но…

Должно быть, у него снова низкий уровень глюкозы в крови. Агнес порылась в карманах, где хранила леденцы — ровно по пятнадцать хлебных единиц в каждом. Она пронеслась мимо Сэма и выбежала на улицу; кровь стучала у неё в висках, а глюкометр больно врезáлся в бедро.

Она нашла младшего брата под деревом. Вокруг его глаз залегли глубокие тени. Он был похож на марионетку, у которой перерезали веревочки.

— Агнес? — произнес он невнятно.

— Я здесь. — Она протянула ему конфету. — Съешь.

Повернувшись спиной к трейлеру, она сунула руку под юбку и отстегнула глюкометр. Она уже понимала, что уровень будет слишком низким, но всё же выскочившее число её потрясло.

3,6!

Если бы Сэм не предупредил ее… если бы брат потерял сознание в полном одиночестве…

«Постарайся не напугать его, — говорила ей Матильда. — Но пойми, низкий уровень может убить его быстрее, чем ты думаешь».

— Почему ты не съел один из батончиков мюсли?

— Их забрал Томми Кинг, — прошептал Иезекииль.

Агнес передёрнуло от ненависти к этому маленькому хулигану. Но ее чувства были несправедливы. Никто, кроме нее и Иезекииля, ничего не знал о его опасной болезни.

Все началось, когда Иезекиилю было пять лет. Внезапно он почувствовал, что не может напиться. Он весь день ходил в ванную и каждую ночь мочился в постель. А потом похудел и стал тощим, как изголодавшийся ягненок.

— Ты молишься Богу, не так ли? — спрашивала Агнес, затягивая кожаный ремень вокруг его уменьшающейся талии. — Ты просишь, чтобы он сделал тебя здоровым?

Он открыл рот, словно собираясь ответить, и из него выплеснулась вязкая черная рвота. Рвота, которая пахла кислотой… и смертью.

Тогда Агнес охватил ужас. Она закричала, зовя мать, которая, спотыкаясь, вышла из спальни с затуманенными глазами. Она только взглянула на Иезекииля, своего последнего ребенка, дрожащего на руках у Агнес, и сделала то, что могла сделать только женщина, выросшая Извне.

Она позвонила в больницу.

— Не надо вызывать «скорую», — резко сказала она в трубку. — Соседи не должны знать. — Пауза. — Да, мы в Ред-Крике. Нет, нам нельзя уходить.

Матильда — медсестра, ответившая по телефону, — вызвалась приехать сама. Когда она пришла, мать Агнес уже скрылась в своей спальне. Так что именно Агнес узнала, что у Иезекииля диабет первого типа, и что он умрет без инсулина, как бы она ни молилась. Именно Агнес устроила так, что Матильда навещала брата каждый день, когда отца не было дома, пока уровень сахара в крови Иезекииля не стал хорошо контролируемым.

Через неделю Иезекииль снова играл на улице с Сэмом и близнецами, и Агнес поняла, чем она должна пожертвовать, если хочет сохранить ему жизнь.

Она не могла смотреть, как он страдает. С тех пор, как мать бросила его в самом младенчестве, Иезекииль стал для Агнес больше, чем братом — почти сыном.

Агнес стряхнула с себя это мрачное воспоминание и выудила из кармана батончик мюсли.

Иезекииль откусил кусочек, прожевал и разразился рыданиями и всхлипываниями.

— Иезекииль, — сказала она встревожено. — Что случилось?

— Томми Кинг.

Она нахмурилась.

— Не волнуйся. Я поговорю с его матерью. Я…

Иезекииль покачал головой.

— Нет. Агнес, он сказал, что среди Чужаков разразилась эпидемия. Чума!

Оба инстинктивно посмотрели на восток. Там находился Подземный Храм — скрытый бункер, где верующие однажды найдут убежище от апокалипсиса.

Разве Матильда не говорила что-то о болезни? Что у неё будет больше рабочих дней?

Агнес постаралась сохранить спокойный тон.

— А где Томми это услышал?

— Он слышал это от своего отца, — прошептал Иезекииль. — Он сказал, что Чужаки умирают, и мы все скоро укроемся в Храме. — Краска сошла с его лица. — Он сказал, что нам лучше не бояться темноты!

Агнес легонько погладила его по спине.

— Не расстраивайся. Помни, твой уровень сахара в крови…

Он плакал все сильнее, но что она могла сказать, чтобы успокоить брата? Она знала только то, во что верила в глубине души.

— Ты знаешь, почему дед Пророка много лет назад выбрал для нас эту землю?

— Потому что его преследовали, — пробормотал Иезекииль.

— Совершенно верно. Чужаки считают, что многожёнство — это неправильно. Поэтому он нашел землю вдалеке от злых людей, с лесом, защищавшим ее с одной стороны, и каньоном — с другой. И именно здесь мы остались жить.

— За исключением тех случаев, когда нам нужно что-то из «Волмарта». — Он просиял, услышав знакомую историю. — Например, туфли или цветные карандаши.