Глен Кук - Темная война

Марика не вызывалась добровольцем, но тем не менее отправилась в Критцу. О том, чтобы спорить со старшей Кеник, не могло быть и речи.

Большую часть пути они шли при свете Кусаки, по снегу, под которым на глубине в несколько ярдов текли воды Хайнлин, холоднее, чем сердце верлена. Местами снег был хорошо утоптан — кочевники использовали речное русло как дорогу посреди глуши, хотя передвигались только днем.

Брайдик говорила, что большинство кочевников сейчас промышляют к югу от Акарда, разоряя местных метов. По ее словам, от обитательниц Макше поступал непрекращающийся поток упреков и невыполнимых распоряжений, от которых не было никакого толку. Заставить исполнять собственные приказы они могли, только прибыв на север сами, — к чему и пыталась их вынудить старшая Кеник.

Марике было тоскливо и страшно. Молчание ночи казалось молчанием смерти, а холод — холодом могилы. Хотя над головой висела Кусака, каньон реки Хайнлин виделся Марике огромной пещерой, напоминавшей обо всех ужасах пещеры Мачен.

В ночи чувствовалось нечто зловещее.

— Меня послали лишь потому, что надеются от меня избавиться, — сказала она Грауэл и Барлог.

Обе состайницы вызвались сами, узнав о призыве к охотницам-добровольцам и о том, что Марику отправляют в Критцу. Марика вдруг задумалась — сумели бы силты их удержать, даже если бы захотели?

— Возможно, — ответила Барлог. — А может быть, если уж говорить прямо, как перед сестрой, — ты приписываешь мотивы немногих виновных многим невинным.

Грауэл с ней согласилась:

— Ты самая юная и не пользуешься популярностью среди силт. Вряд ли кто-то станет с этим спорить. Но виновата в этом только ты сама, Марика, хотя ты и пыталась изо всех сил. Пыталась изо всех сил… Погоди-ка! Послушай и задумайся. Если рассуждать беспристрастно, тебе придется признать, что никто в Акарде не подходит лучше для этой задачи, если оставить в стороне все прочее. Ты набралась опыта, познав самые темные пути силт. Смертельные пути. Ты молода и сильна. И ты переносишь холод лучше любой другой.

— Если говорить прямо, как перед сестрой, — подхватила Барлог, — ты скулишь, будто обиженный щенок. Ты перекладываешь вину на других и отказываешься брать ответственность на себя. Я помню тебя в логове твоей матери. Тогда ты вела себя иначе. Ты была тихой мечтательницей и бичом для всех, но при этом хозяйкой собственных поступков. Ты изменилась к худшему. Не слишком привлекательная черта для той, кто подает такие надежды.

Марику до глубины души поразил столь неприкрытый упрек, и она не нашлась что ответить. Пытаясь выдержать заданный торговцами темп, она на ходу размышляла над словами охотниц. И в те мгновения, когда она была честна с собой, у нее не оставалось сомнений, что в их обвинениях кроется истина.

Она поняла, что начала себя жалеть — как может жалеть себя силта. Она поняла, что возомнила, будто есть нечто, полагающееся ей по праву, а не заработанное трудом, — так же как силты считали, будто им обязан весь мир. Марика угодила в ловушку Горри.

Однажды она поклялась, что никогда не станет мыслить и рассуждать, как столь презираемая ее наставница. Тогда она верила, что полученное в стойбище воспитание ее защитит. И тем не менее она начинала подражать Горри.

По прошествии многих миль и многих раздумий она наконец спросила:

— Что ты имела в виду, когда говорила, что я подаю надежды, Барлог?

Барлог вскользь взглянула на нее:

— Ты еще не устала выслушивать, будто ты особенная?

Увидев, что Марика вот-вот взорвется, Грауэл положила лапу ей на плечо, до боли его сжав:

— Спокойно, щена.

— В крепости многое можно услышать, Марика, — сказала Барлог. — О тебе часто говорят, что ты подаешь надежды и можешь достичь немалых высот. Как тебе самой говорили неоднократно. Теперь же говорят, что ты можешь достичь еще больших высот, чем предполагалось изначально, если тебя хорошо обучат в обители Макше.

— Если?

— Тебя в любом случае отправят туда будущим летом. Это свершившийся факт. Старшая спрашивала нас с Грауэл, не хотим ли мы тебя сопровождать.

Подобная возможность не приходила Марике в голову. Она всегда относилась к Макше со страхом, уверенная, что встретит там полностью чуждое окружение.

— У Кеник вовсе не течет в жилах ледяная вода, и сердце ее не из камня, — сказала Грауэл еще через сто ярдов. — Она знает, что мы последовали бы за тобой, даже если бы пришлось пройти многие мили вдоль русла Хайнлин. Возможно, она вспоминает собственную стаю. Говорят, она пришла сюда, как и ты, подростком, из стаи Верхнего Поната. А Брайдик — вместе с ней в наказание за то, что мать скрывала их от силт. Их стойбище уничтожили кочевники во вторую зиму. Тогда об этом много говорили.

— Вот как?

Марика продолжала шагать наедине со своими мыслями и лунным светом. В небе теперь светили три луны, отбрасывая от деревьев на берегу реки тень в виде трехпалой лапы.

Ей вдруг показалось, будто в ночи происходит что-то неправильное. Сперва ощущение было лишь на грани восприятия, словно некий раздражающий, но далекий звук, на который можно не обращать внимания. Но с каждым шагом ощущение становилось все сильнее.

— Грауэл, — наконец сказала она, — попроси Багнела остановиться. Впереди нечто странное. Мне нужно заглянуть вдаль, не отвлекаясь на необходимость смотреть под ноги.

К тому времени, когда вернулась Грауэл с Багнелом, Марика уже знала, в чем дело.

— Чуешь неприятности, сестра? — спросил торговец.

В пути он вел себя намного проще, и Марика чувствовала себя при нем вполне спокойно.

— Впереди дозор кочевников. За тем поворотом, выше по склону. Я чувствую их тепло.

— Уверена?

— Я не ходила посмотреть, если ты об этом. Но — да, я уверена. — Она ударила себя в грудь.

— Меня это вполне устраивает. Бекхет! — Торговца по имени Бекхет он называл своим «тактиком», судя по всему, словом из культового языка торговцев. Тот подошел. — За следующим поворотом часовые кочевников. Прикончим их или прокрадемся мимо?

— Зависит от обстоятельств. С ними есть силты или верлены? — обратился Бекхет к Марике. — Нужно выбрать тактику, которая позволит нам как можно дольше оставаться незамеченными.

Марика пожала плечами:

— Для этого мне придется войти во тьму.

Багнел и Бекхет кивнули: действуй, мол.

Она скользнула в лазейку, нашла призрака и помчалась верхом на нем над склонами, подобравшись к кочевникам издалека. Она вела себя крайне осторожно, опасаясь встречи с дикой силтой или верленом.

Кочевники-дозорные спали. В снежном укрытии было около десятка дикарей, в том числе самец, от которого отчетливо исходил потусторонний запах верлена. И он бодрствовал. Что-то разбудило его посреди ночи — возможно, предчувствие опасности.