Эрве Ле Теллье - Аномалия [litres]

А что, если существует к тому же и тысяча адов для позорных программ-отступниц, неверных или вольнодумных, тысяча геенн огненных, где свободные умы будут гореть без передышки в вечной виртуальной пытке и их будут осаждать красные демоны и пожирать монстры с жуткими мордами? Или, дальше – больше, почему эти гениальные шутники не сообразили, что каждая религиозная программа может молиться неправильному Богу. И когда ты умрешь, сюрпрайз, приятель, ты был баптистом, буддистом, иудеем, мусульманином? А надо было мормоном, козел! Давайте все, кыш в ад!

В конце концов, ацтекские боги неоднократно создавали мир и несколько раз его разрушали: Оцелотонатиух бросал людей на съедение ягуарам, Эхекатонатиух превращал их в обезьян, Киауитонатиу погребал под огненным дождем, а божество Атонатиух затопило и преобразило в рыб.

Вот такими вопросами задается Мередит или, как знать, ее программа, в которой их записано хоть отбавляй – о мире и об ацтекских богах. Кроме того, при всем уважении к монотеизму разброд мира проще было бы объяснить бесконечным конфликтом между богами.

Мередит внезапно захотелось кофе, притом что она вообще-то его не любит, и она вступила в неравную борьбу с непокорной кофеваркой – вот засранцы, запрограммировали даже поломки в своей симуляции, – и когда наконец черная пенистая жидкость соблаговолила потечь, она повернулась к молчащему Эдриану.

Он смотрит на нее с пламенеющим восторгом в сердце. Ему определенно нравится в ней все – румянец, вспыхивающий на щеках, когда она сердится, капелька пота на кончике носа и то, как болтаются на ее худющем теле свободные рубашки. Вдруг его порыв к ней тоже запрограммирован? Да плевать. Жизнь, может, и начинается как раз в тот момент, когда понимаешь, что ее нет.

Им-то какая разница, в конце концов? Симуляция они или нет, они живут, чувствуют, любят, страдают, творят и умрут, оставив в симуляции свой крошечный след. Какой смысл в знании? Всегда следует предпочитать науке неведение. Незнание – верный друг, а правда отнюдь не кузнец счастья. Пусть они и симулированные, зато счастливые.

Мередит сделала глоток горького кофе.

– Спасибо, что позвал меня сюда, Эдриан, – улыбнулась она. – Мое бешенство пропорционально остроте того, что мы переживаем. Я безумно счастлива, что сижу в этой лодке вместе с тобой.

Англичанка-топологиня смеется, и в это мгновение ей тоже наплевать, симуляция она или нет, и ее радость вовсе не побочка модафинила. Она запевает на мотив I Can't Get No Satisfaction:

Она танцует и кружится под мелодию “Роллинг Стоунз”, и поскольку Эдриан неуклюже и растерянно топчется на месте, не в силах совладать со своими чувствами, она хватает его руку и тянет за собой:

– Давай, не стой, как свадебный генерал! I can be no no no no!

Охренеть, думает Эдриан, охренеть, как она мне нравится.

Вдруг он привлекает Мередит к себе, душит в объятиях, ошалев от нежности и желания, и целует ее в тот момент, когда в комнату входит генерал Сильверия.

– Профессор Миллер, – говорит генерал, ничуть не смутившись, – вас ждет вертолет. Вы немедленно отправляетесь в Белый дом. На встречу с президентом.

Суббота, 26 июня 2021 года, 11.00.

Вашингтон, Белый дом, Западное крыло

Президент в неистовом возбуждении шагает по Овальному кабинету, устремив взгляд на солнечные лучи, распускающиеся на густом белом ковре. Он обходит кабинет по кругу, против часовой стрелки, под равнодушным взглядом бюста Уинстона Черчилля, да и Вашингтон в раме над камином ничуть не более участлив.

Напротив президентского стола в креслах терпеливо ждут четыре человека: специальный советник, госсекретарь США, научная консультантша и, наконец, Эдриан Миллер, не сводящий глаз с величественного орла на передней панели Resolute desk . Сразу по приезде начальник протокола выдал Эдриану чистую и благоуханную белую рубашку:

– А мы тем временем быстренько постираем вашу футболку, профессор Миллер.

– Не хочу звонить французу, – капризничает президент и, вернувшись к столу, наконец садится.

– Мы удерживаем шестьдесят семь французских граждан, – напоминает специальный советник. – И это рейс “Эр Франс”. Придется позвонить ему, господин прези…

– Нет уж. Я сначала позвоню Си Цзиньпину. Сколько у нас китайцев?

– Человек двадцать, господин президент. Но сразу после этого мы позвоним президенту Франции.

– Ладно, посмотрим. Дженнифер, наберите мне китайца. Профессор Мюллер, через несколько минут я вам передам Си Цзиньпина, ладно? – Эдриан смутно напоминает ему актера из “Форреста Гампа”, как его там? Только этот помоложавее будет.

Эдриан не отвечает. Усталость от бессонных ночей дает себя знать, и он думает в некоторой оторопи: с ума сойти, с ума сойти, я сижу у президента в Овальном кабинете, я буду разговаривать с президентом Китая, и на мне белая рубашка.

– Профессор Мюллер, я к вам обращаюсь…

Том Хэнкс, ну конечно, вспоминает президент. Он похож на Тома Хэнкса.

– Да, господин президент, – кивает Эдриан. – Миллер, господин президент.

– Я сказал, что передам вам Си Цзиньпина, и вы ему все объясните.

– Должен ли профессор Миллер отвечать на все его вопросы без исключения? – спрашивает специальный советник.

Президент поднимает брови, смотрит в поисках ответа на госсекретаря, тот кивает:

– Рассказывайте ему все что угодно, профессор. В любом случае мы мало что знаем.

– Господин президент, соединяю вас с президентом Китая, – раздается женский голос.

За одиннадцать тысяч километров оттуда, в комплексе Чжуннаньхай, в конференц-зале Западного здания чья-то рука снимает трубку.

– Здравствуйте, председатель Си Цзиньпин, – говорит президент Соединенных Штатов. – Извините, что так поздно.

– Я не спал, дорогой президент.

– Тем лучше, тем лучше. Я звоню вам, чтобы обсудить проблему первостепенной важности. Мы столкнулись с беспрецедентной ситуацией. В ней задействован весь мир, и это причина, по которой вы первый, с кем я связался. Я сейчас провожу совещание со своими научными консультантами. Они помогут мне, если понадобится. Значит, так: два дня назад на нашей территории сел самолет рейса “Эр Франс”. Но этот самолет уже приземлялся три месяца назад.

– Правда? Один и тот же самолет частенько приземляется по нескольку раз, – говорит глава Китая, с трудом подавляя смех. – Особенно если это регулярный рейс…

– Все гораздо сложнее. Я передаю вам одного из моих лучших научных советников, профессора Эдриана Мюллера из Принстонского университета.

Эдриан встает, берет трубку, протянутую ему президентом, запинаясь, бормочет: “Профессор Эдриан Миллер, господин председатель…” – и старается изложить все ясно, кратко и в то же время исчерпывающе. На том конце провода растет недоумение. “Самолет приземлился дважды? – спрашивает китайский лидер и уточняет: – Дважды?” Разговор продолжается, Эдриан отвечает на вопросы о грозовых облаках, тестах ДНК, об условиях содержания пассажиров… После краткого перечня фактов он переходит к существующим гипотезам, пытается объяснить необъяснимое. Его собеседник так изумлен, что часто приходится повторять ему одно и то же. По прошествии бесконечных пятнадцати минут Си Цзиньпин требует список граждан Китая, удерживаемых на базе Макгуайр.