Пол Тремблэй - Кантата победивших смерть

Доктор Колодны рассеянно называет адрес безопасной больницы в городе Аттлборо на границе со штатом Род-Айленд, куда отправляют всех будущих матерей и новорожденных, тем временем рация водителя плюется трескучими помехами и условными сообщениями. Врач поворачивается и что-то говорит водителю. Двери закрываются, автобус трогается с места раньше, чем Рамола успевает занять место рядом с Натали.

Та, отвернувшись, смотрит в окно. Рамола надеется, что это нарочитый прием, чтобы не попадаться на глаза другим, порхающим по проходу, как колибри, врачам в белых халатах. Пожалуй, время, когда от Натали можно было ожидать рациональных решений и действий, закончилось. Очень скоро она начнет страдать от когнитивных расстройств и галлюцинаций, если уже не страдает.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Рамола.

— Ягодно, — отвечает Натали вместо прежнего «как ягодка».

Автобус, взбираясь на гребень выезда со стоянки, раскачивается с боку на бок, сворачивает налево, проезжает перекресток Пять Углов. Первой едет полицейская машина с включенной синей мигалкой. Среди пассажиров пробегает волна облегченного бормотания. Напротив Натали с другой стороны прохода сидят две беременные женщины. Обе смотрят прямо перед собой, лица застыли в тревожном ожидании, руки сложены на раздутых животах. Та, что у окна, тихо бормочет, соседка нервно смеется.

Протащив Натали в автобус, Рамола подвергает всех этих сидящих впереди и сзади женщин большому риску. Она поступила вопреки медицинской этике, которую поклялась соблюдать, и нарушила законы и правила карантина страны и штата. Ее мучают тревога, страх, тоска и разочарование от того, с какой легкостью у нее получилось солгать и создать угрозу для чужого благополучия. И ради чего в конечном счете? Натали уже не вылечить, от ближайшего операционного стола их отделяют по меньшей мере двадцать пять минут езды, и то, если больница согласится их принять. Рамола достает телефон и пишет эсэмэску доктору Аволеси: «Согласно вашим инструкциям прибыли в клинику Эймса». Рамола перечитывает текст сообщения, расставляя в уме интонации, отчего в итоге получается: «Видите, во что вы меня втянули? Если кто-то еще пострадает, отвечать — вам». Она стирает текст и начинает заново: «Прибыли в клинику Эймса. Всех пациенток автобусом перевозят в Норт-Аттлборо. Гинеколог/акушерка еще не обследовали Натали». Нажав кнопку «Отправить», она пишет новое сообщение: «Я не знаю, что еще могу для нее сделать». Эту эсэмэску она тоже удаляет.

— Эй, Мола?

— Да, слушаю тебя.

— Мне страшно.

— Я знаю.

— Спасибо, что знаешь.

— Пожалуйста.

— Здесь все обо мне знают.

— Нет, не правда.

— Знают, знают. И нас везут не туда, куда обещали. Я практически слышу их мысли о том, что они с нами сделают. У них маленькие мысли. Они прячут маленькие мысли за маленькими ручками, младенческими ручками, но на самом деле это руки не младенцев. Я перестала прислушиваться. Я не желаю их слышать.

— Натали…

— Извини. Повтори еще раз. Так приятно слышать.

— Да?

— Нет, как следует.

— Чему я говорю «да»?

— Я хочу еще раз услышать то «да», которое ты произнесла на дороге. Нужно повторить точь-в-точь, иначе не сработает. Боюсь, что забуду, а мне это очень нужно, чтобы дотянуть до конца. Помнишь? Когда ты сказала «да», я пообещала, что продержусь до конца. Мне нужно услышать твой ответ еще раз.

— Да.

— Пожалуйста, еще.

— Да.

Водитель вскрикивает, автобус замедляет ход. Он не жмет на тормоза до отказа, шины не визжат, однако замедление происходит достаточно резко, чтобы все невольно наклонились вперед, упираясь руками в спинки сидений. Пассажирки охают, пневматические тормоза шипят. Как только автобус останавливается полностью, доктор Колодны и еще один врач в белом халате спешат к водительской кабине. Автобус стоит в лесистом жилом районе, мотор работает на холостом ходу. Прямо за окном Натали виден большой белый дом. Рамола смотрит на часы. Они находились в пути всего пять минут.

Рамола и Натали сидят в пятом от водителя ряду. Фигура врача заслоняет вид за лобовым стеклом, но Рамоле удается разглядеть, что полицейский эскорт встал перед другой машиной — перегородившим проезжую часть гигантским белым внедорожником.

Впереди идет отрывистый, возбужденный разговор, провоцирующий в салоне хор вопросов из разряда «что случилось?» и «почему мы остановились?».

Рамола привстает, выдвинув одну ногу в проход, но и в этой позе ничего не может рассмотреть. Она спрашивает Натали:

— Тебе видно, что там происходит?

— Приятели Дуба пришли. Много дубов.

Рамола наклоняется над головой Натали и смотрит в окно. Под этим углом не видно ни полицейской машины, ни внедорожника, никаких людей она поначалу тоже не видит. Вдруг из-за гаража белого дома, пригнувшись, выбегает человек. Раздаются выстрелы, быстрые щелчки малокалиберного оружия перемежаются громким, одиночным буханьем. Рамола отшатывается от окна. Автобус наполняется криками и визгом пополам с писком новорожденных. Рамола уже забыла, что в салоне есть маленькие дети. Все отшатываются от окон, съеживаются в креслах, все, за исключением Натали. Она сидит, выпрямившись, повернув лицо к стеклу. Рамола хватает ее за правую руку, оттаскивает в сторону. Натали реагирует бессловесным рыком.

Неясно, получил ли водитель указания от Колодны, по рации от полиции или действовал по своему усмотрению, однако двигатель взвывает, и автобус дергается вперед, кренясь на левый бок, когда правые колеса выезжают на приподнятую обочину. Раздаются новые крики, новые выстрелы, наступает вызывающий тошноту момент невесомости, когда автобус еще больше наклоняется влево, и Рамоле кажется, что они вот-вот хлопнутся на бок и Натали прижмет к битому стеклу. Полицейская машина и внедорожник, как во сне, проплывают мимо окна, сцена напоминает террариум, в который они, преодолевая головокружение, заглядывают с высоты под неестественным углом. За еще одним внедорожником, стоящим на подъездной дорожке, прячутся мужчины в черной и камуфлированной одежде. Остальные заняли позиции за стволами деревьев либо лежат плашмя за каменными стенами. Они стреляют в сгрудившихся за патрульной машиной полицейских и по автобусам. Пули цокают по обшивке, к счастью, ни одна не залетает в окна. Рамола воспаряет в невесомости еще раз, подскочив на сиденье, когда автобус съезжает с обочины и все колеса касаются проезжей части. При ускорении кабина встряхивается, как мокрая собака. В задних рядах кричат, что серый автобус отстал, остановился, что у него разбито ветровое стекло. Врачи бегают туда-сюда по проходу, проверяют, успокаивают. Водитель о чем-то объявляет в микрофон, пациентки и дети кричат, заглушая сообщение, его никто не слышит. Рамола пытается унять одышку и дрожь в руках. Она выглядывает в окно и через лобовое стекло, нет ли впереди новых застав и вооруженных людей.