Алекс Лексин - Хранитель

Мы, наконец, добрались почти до места, многомиллионного города, где можно без проблем затеряться на время или навсегда. Теперь надо определиться с местом пребывания, регистрацией и документами, поскольку наши несколько не соответствовали нашему истинному обличью. Особенно я, значительно помолодевший и совсем не похожий на себя прошлого. Сменив документы, вплоть до изменения персональных данных, можно было рассчитывать на надежное сохранение инкогнито. Также надо было проделать подобное с документами на машину и гос номерами, а пока нужно где то ее спрятать. Тщательно просеяв информацию в сетях и городской прессе, мы выбрали небольшой гостевой дом на окраине с гаражом. Хозяйкой оказалась довольно приятная женщина средних лет с несколько старомодными манерами и речью, меня назвала сударь, а к Ольге обращалась исключительно барышня. Так же присутствовала молодая девушка, довольно худенькая и с каким то страдальческим выражением большеглазого лица. Все переговоры касаемо оплаты и условий проживания вела Ольга. Видимо хозяйкам мы понравились, Оля вела себя со скромным достоинством, доброжелательно улыбаясь. Я держался несколько поодаль, сосредоточив особое внимание на обеих женщинах, мне они тоже понравились, в них ощущалось какое то особое воспитание без манерности и тем более кокетства. Как я имел уже возможность неоднократно убедиться, мне не встречались еще абсолютно здоровые люди. Воспринимаемое мною аккордовое звучание тела наших хозяек звучало жуткими диссонансами. У старшей отчетливо слышался царапающее визжащий тон, локализованный в районе сердца. Самый ужас представился у младшей, каменно скрипучий шорох, сопровождаемый резким треском рвущегося полотна без ясной локализации. У меня не было значительного опыта диагностики, во всяком случае традиционного. Но я решил заняться этим вопросом позже, после заселения. Загнав машину в довольно светлый и чистый гараж, который хозяйка, забывшись, назвала каретным сараем, мы некоторое время любовались картинным сошествием артефакта с машины на стену помещения. Серовато серебристая вуаль медленно стекла с кузова и равномерно покрыла стену от пола до потолка. Неяркие цветные пятна медленно перемещались, центрального серое пятно пульсировало от серого до черного оттенка. Постепенно стена посветлела и стала однотонной. Две маленькие комнаты и крошечный санузел знавали лучшие времена, но было чисто и опрятно. Пока Оля раскладывала наши немногочисленные пожитки, я сидел в весьма удобном кресле и слушал звучание тел наших любезных хозяев. Хоть и ослаблено, но отчетливо оно слышалось и здесь. Ольга понимающе и с одобрением посматривала на мои манипуляции, как всегда одобряя их и молчаливо поддерживая. Насколько я, чисто по дилетантски разбираясь в строении человеческого тела смог понять состояние здоровья женщин, у старшей были проблемы с сердцем. У младшей состояние было вообще угрожающим, рак крови, метастазы, истощение и слабость. Я поглядел на Ольгу, по привычке ожидая одобрения и поддержки. Она подошла ко мне и успокаивающе положила ладони мне на плечи. Я закрыл глаза, накрыл своими ладонями пальцы Оли и замер, вслушиваясь в неслышимое обычным слухом. Это очень приятно ощущать состояние покоя, молчаливой поддержки и любви. В таком состоянии людьми овладевает чувство сопереживания, сострадания и счастья, это непередаваемо словами. Воздух вокруг нас замерцал серыми искрами, слегка закололи кончики пальцев. Какофония звуков в сознании стала приобретать более упорядоченные оттенки, диссонансные скрипы, шорохи, треск и фальшивые ноты в многоголосье мира постепенно затихали, уступая торжеству гармонии. Ладони Оли ласково погладили мои щеки, легко коснулись губ. Теплое дуновение возникло в голове, в ушах прозвучал тонкий хрустальный звон, глаза увлажнились. Наверное это и есть естественное состояние счастья, любви и понимания.

Мария Святославовна сидела за столом в гостиной и перебирала старые фотографии и документы в шкатулке. На фотографиях были запечатлены мужчины, женщины и дети давно умершие, убитые или пропавшие без вести. Мужчины в строгих мундирах, женщины в пышных платьях, дети в старомодных костюмчиках или форменной школьной одежде. Немые свидетели и участники событий минувшей эпохи. Женщина любила перебирать документы, предаваясь воспоминаниям, иногда беззвучно плакала, горько сожалея, что жизнь так несправедлива к ним. Вот и сейчас как и всякий раз, те же чувства, слезы и привычная боль в сердце, отдающая в левую руку и под лопатку. Как Поленька без меня будет, совсем еще девочка и такой букет болезней, не иначе Божья кара за грехи наши тяжкие. Хотя и всех грехов, так это дворянское происхождение и дружба с Ольгой Николаевной. Подруга детства и наперстница девичьих тайн, живет как и она в забвении. Проклятое время немилосердно и несправедливо к нам. Как долго это длится, почти сто лет прошло, все благодаря старому другу семьи, которого убили какие то пьяные мужики в кожаных костюмах с наганами. Чтобы отвлечься от невеселых дум, Мария вспомнила сегодняшних визитеров, снявших на неопределенный срок гостевой домик и каретник. Мужчина, которого она не очень хорошо рассмотрела, да и воспитание не позволяло пристально разглядывать не представленных ей мужчин. Молодая женщина, очень красивая, какой то утонченной, гармоничной красотой и хорошей, доброжелательной манерой поведения. Изумрудные, слегка светящиеся глаза, тонкие черты лица и что то аристократическое в поведении. Ее она хорошо рассмотрела, а вот мужчину помнила плохо. К тому же он прятал глаза за темными очками и держался в тени, возможно болен. Что то сегодня боль в сердце особенно назойлива, переволновалась не иначе. Не часто к ним обращаются такие счастливые пары как сегодня. Бесспорно счастливые, достаточно вспомнить женщину, мы достаточно тонко это чувствуем. Пожалуй стоит принять пару таблеток пока боль не стала нестерпимой. Женщина встала и ,невольно морщась, пошла к ночному столику за лекарством, но не дошла. Боль в сердце внезапно уменьшилась и исчезла совсем. Мария остановилась и с недоумением прислушалась к ощущениям, сердце совсем не болело, прошла легкая головная боль, неприятная тяжесть в спине и ломота в суставах. Горечь во рту сменилась свежестью, небольшое неудобство связанное с изменением прикуса. Женщина осторожно подошла к высокому, старинному зеркалу и замерла. В зеркале в свободной, естественной позе отражалась женская фигура с прямой осанкой, горделиво поднятой головой на красивой формы шее, лицо с тонкими чертами, гладкой кожей и большими, слегка светящимися глазами небесно голубого цвета. Аристократичная, матово бледная кожа лица, красивой формы губы, нос с небольшой горбинкой. Мария смотрела на свое отражение как зачарованная. Потом спохватилась. Поленька, внучка! Летящей походкой обогнула стол и осторожно заглянула в комнату девушки. Она знала, что внучка тяжело и безнадежно больна, но держалась молодцом, невзирая на периодические боли. Дыхание перехватило. Девушка лежала на спине, дыша свободно и легко. Лицо разгладилось, глубокие тени под глазами медленно таяли, волосы посветлели и блестели в неярком свете ночника здоровым блеском. Легкая улыбка бродила по ее лицу, делая его светлым и радостно удивленным как в детстве. Неяркий здоровый румянец отвоевал у смертельной бледности свое законное место. Мария тихонько отошла и вернулась к зеркалу, женщина в отражении плакала, но не горькими слезами обиды и горя, а слезами невыразимого облегчения. Потом она подошла к окну, выходящему на задний двор, и долго смотрела на гостевой домик с чистыми, немыслимой прозрачности стеклами. Это все ей было знакомо и дорого, хотя иногда казалось сном. Слезы медленно катились по щекам, но это были слезы облегчения. Губы прошептали… Хранитель… Дождались….