Борис Конофальский - Во сне и наяву

Да и Бог бы с ним, может, он от смерти посинел, но вот его руки и ноги… Его конечности были измяты, вывернуты, изломаны во многих местах, на левой голени, на месте перелома, даже кость из-под кожи пробилась, словно их топтал кто-то большой или сильный… Сам вроде весь целый, а ноги с руками как специально переломали. Специально переломали? Она даже не додумала свою мысль до конца, даже не сформулировала вопрос, но уже сама на него и ответила:

Аглая.

Повесила специально. Кому-то что-то показать хотела? Кому? Ей, Светлане? Что показать? Что Аглая тут главная? Зачем? Девочка и не думала это оспаривать! Надо будет сказать Лю, чтобы подыскал ей новое место. Нет, от этой больной бабищи нужно убираться. Она пошла дальше, хоть теперь ей вовсе не хотелось идти в развалины двадцать восьмого дома. Светлана с удовольствием бы убежала отсюда… Куда? Да куда угодно. Лишь бы бежать прямо сейчас, но она боялась, что потеряет контакт с Любопытным, ведь он будет искать её в убежище. А вдруг они потом не найдутся. И поэтому пошла к себе. Тем более, что до убежища было всего ничего. И в то мгновение, когда девочка уже проходила мимо повешенного, тот… поднял голову! Это было лицо ребёнка, мальчика лет двенадцати, не больше. У него были большие серые глаза почти без белков. Взгляды их встретились. И если Светлана была напугана и обескуражена, то взгляд мальчика ничего не выражал, глаза его были сонными. Он просто засыпал? Девочка остановилась, не зная, что ей делать. Помочь ему? Но как? Она опять огляделась, вдруг это ловушка? Кажется, никого вокруг не было. А голова висевшего на заборе мальчика снова упала на грудь. Всё, теперь он точно умер. Вон сколько под ним крови, и она всё капает и капает с его длинных, вывернутых ступней. Густая и почти коричневая. Это, наверное, она от солнца такая. Девочка почувствовала некоторое облегчение, теперь ей не нужно было спасать синего мальчика, и она могла заняться своими делами.

Жаба нашла себе новое место между кучей битого бетона и сохранившейся стеной. «Вот там и живи». Девочка уже спокойнее относилась к ней. Пусть ест мерзких мокриц и червяков с ножками, но там, внизу, и сюда, наверх, не лезет. Света забралась на свою площадку, прислонила палку к стене, с удовольствием сняла рюкзак и расправила затёкшие плечи: проклятый попугай, распорол такой классный рюкзачок, надо же, как ножом разрезал. Потом Светлана сняла куртку. Фу, жара. Мухи жужжат. Она просто вся была мокрая, хорошо, что солнце сюда, в её убежище, не попадает.

Девочка уселась на свой любимый камень и стала доставать вещи из рюкзака. Там, у дома с попугаями, она не рассмотрела всё как следует. Конечно, в первую очередь девочка хотела взглянуть на монеты в узелке. Но первым делом ей под руку попалась бутылка с остатками воды. Бутылке тоже досталось от попугая. Но вода в ней осталась. Да, ей очень хотелось пить, но пластиковая бутылка была старой и грязной, и вода в ней, наверное, такая же. Нет, ещё инфекцию какую-нибудь подцепишь. Девочка отставляет бутылку к стене. Лезет в рюкзак. Перчатки из резины, баночка с жуком… Она не может найти узелок, неужели потеряла, вывалился в дыру на бегу? Нет, узелка не было. Она уже почти расстроилась, когда решила поискать в карманах куртки. Ура! Нашёлся. Светлана вытаскивает его, развязывает. Вот они, монеты. Девочка никогда не видела таких. И, не взглянув на беленькие монеты, Света сразу взяла из тряпочки одну желтую. Это ж золото, сразу видно. Монета оказалась на удивление тяжёленькой. На одной стороне чья-то голова с трудно читаемыми словами, а на другой орёл и надпись: «Десять рублей 1911 г.». Золото. Скорее всего, но какой от него тут толк? Тут, что, магазины есть? И ещё одна монета такая же, различались лишь последние цифры: «Десять рублей 1904 г.». Но этот несчастный, которого растерзали у заржавевшей машины, зачем-то таскал с собой эти монеты. Зачем? И тут одна мысль пришла в голову Светлане, от которой она даже немного заволновалось. «А вдруг… Может, эти монеты можно как-то… Ну, каким-то образом брать с собой туда… В реальность?» Ох, как понравилась ей эта мысль. Сто процентов, монетки дорогие, это будет реальная помощь папе, вдруг этого хватит, чтобы выплатить кредит? А высвободившиеся деньги можно будет давать Ивановой. А может, ещё купить какой-нибудь одежды близнецам и ей подарок… Точно, ей уже давно нужно новое бельё. А тут как раз и день рождения. Всё удачно складывалось, вот только как эти монетки забрать отсюда с собой? Ведь, кроме трусов и майки, с ней ничего сюда и отсюда не перемещается. А вот и решение, оно само собой пришло ей в голову. Конечно же, это трусы. Девочка развязала верёвку на брюках, расстегнула замок, взяла монету и, приложив её к резинке трусов, несколько раз провернула ткань, закатывая монету в эластичный жгутик. Получилось отлично. Монета никуда не могла деться. Она быстро застегнула брюки, собрала все вещи в рюкзак, взяла палку в руки и села на камень, ждать пробуждения.

Она проснулась от того, что ей очень хотелось пить. Дома тихо – братья спят. На будильнике шесть часов сорок одна минута. Она встала с кровати и не одеваясь, в надежде ещё поспать, пошла на кухню, и тут поняла, что с ней сваливаются трусы. Едва успела рукой их поймать. Это что? Она опускает глаза и видит: трусы разорваны от резинки до самого низа. Ах да… Монета. Золотой монетки она не находит. Не попив воды и в рваных трусах Света возвращается к кровати, откидывает одеяло и начинает искать золотой на простыне. Но и там его нет. Всё перерыла, даже встряхнула одеяло, зная, что это напрасный труд. Блин, трусы порваны, денег нет. Можно посмеяться. Но девочке не смешно. Это были её предпоследние трусы. Да ещё и грустно, так как она уже начала рассчитывать на эти деньги. В таком нехорошем настроении она пошла на кухню, попила воды и спать уже в этот день не легла.

Папа принёс с работы деньги на лекарства. Ура. В школу она сегодня не пойдёт, побежит в аптеку. Света сразу села за компьютер, чтобы по специальному приложению посмотреть, в какой аптеке на нужный препарат самая низкая цена. Нашла отличную цену на Ленинском проспекте, можно сэкономить восемьдесят шесть рублей, до той аптеки час пешком, отлично, она добежит за двадцать минут. Заодно и потренируется. Девочка легко позавтракала, перед забегом нельзя переедать, выпила пол-литра воды. Оделась. На улице моросит дождик – осень в Петербурге. Надела старую ветровку с капюшоном и, крикнув папе: «Пока, я убежала», выскочила за дверь. Она бежала и снова думала о монете. «Интересно, а сколько такая тут стоит? Тысяч сто, наверное, монета же старая». Она даже представить не могла, сколько можно купить всего нужного на такие деньги.

Дождик не прекращался, она надела капюшон. А вскоре у неё промокли ноги, кроссовки-то очень лёгкие, но это всё её заботило мало, петербуржские девочки к дождю привычные. Забыла маску, долго стояла в очереди за бабульками и волновалось, дадут ли ей без маски лекарство. Дали, она радостно спрятала коробку в большом внутреннем кармане ветровки. Вышла из аптеки довольная и увидела вывеску «Белорусский трикотаж». Девочка сэкономила почти девяносто рублей. Ну… Можно было приглядеть себе бельё. Она же не покупала его для удовольствия. А потому что у неё его не осталось. Долго выбирала и нашла себе, то, что ей было нужно. И красивые, и всего за сто двадцать рублей. Довольная, вышла из магазина. Дождь не кончился, она стала натягивать капюшон… И, сначала мельком, увидела её. Девочка даже замерла прямо в проходе от неожиданности. Она снова поглядела на женщину, теперь внимательно. Никакой ошибки не было. В пятидесяти метрах от выхода из магазина стояла та самая элегантная женщина. Просто стояла под дождём, никуда не шла и не пряталась от капель. Всё в том же своём плаще, в тех же сапогах, в том же платке, перчатках. Даже солнцезащитные очки не сняла несмотря на дождь. Дама лишь сдвинула вниз, на подбородок антиковидную маску, которую она, кажется, носила всё время. Стянула, стояла и куриала, чуть развернувшись в сторону от Светы. И это почему-то показалось девочке неприятным. Светлана заволновалась и начала что-то подозревать. Ну не могло, не могло же такое случаться так часто. Не могли эти встречи быть совпадениями. Плечи плаща, полы плаща, рукава у дамы промокли. Она, что, не на машине? Такие, как она ездят на «мерседесах», а не ходят под дождём по лужам, чтобы испортить дорогие сапоги из чёрной замши. А если машина есть, то почему она не сидит в ней, а мокнет под дождём? Женщина курила, не меняя позы, стояла к Светлане вполоборота, но девочка готова была спорить, что эта дама, там, за стёклами своих дорогих очками, не отводит от неё глаз. Девочку толкнула злая бабка в спину, пробурчав что-то про «загороженный проход»