Борис Конофальский - Во сне и наяву

Жаль, что не перекусила перед выходом, есть девочке хотелось зверски. Раньше она тоже любила поесть, особенно после тренировок, хотя тогда ей приходилось следить за питанием. Теперь же, когда Светлана стала видеть эти сны, она всё чаще и чаще чувствовала сильный голод, такой, что ей было всё равно, что есть. Она могла бы сейчас есть просто хлеб с майонезом. Под урчание желудка она добежала до школы, уже соглашаясь с тем, что ей придётся потратить деньги в школьном буфете.

Добежала как раз к перемене на второй урок, и тот, кто ей был нужен, тоже был в школе. Он сидел один за четвёртой партой у окна. Звали его Митяй Глушков. Он считался самым умным и сведущим мальчиком в классе. Глушков и учился хорошо, и знал много всего полезного. Света подошла к нему, встала у его парты:

– Привет, Митя.

Митяй оторвал глаза от телефона, вытащил один наушник из уха:

– Чего тебе, Фомина?

В его голосе этакое дружелюбное безразличие, он всегда с ней так разговаривает. Это совсем не грубость, но и хорошим его отношение к ней не назвать. Кстати, это он придумал для неё такое на первый взгляд нейтральное, а если вдуматься, то вполне себе обидное прозвище, как «Спортивная». В устах одноклассников это всегда звучало как «Тупая».

– Мить, можешь узнать, сколько это стоит? – девочка достаёт монету и протягивает её однокласснику.

Он сначала небрежно берёт монету в руки, но как только берёт, его отношение сразу меняется:

– Ого! «Николашка»! – он выдёргивает из уха второй наушник. – Где взяла?

В помещении народа немного, полкласса, не больше – пандемия. И их разговор привлёк внимание, заинтересовал, мальчишки начали сползаться со всех окрестных парт, чтобы поглядеть что там приволокла Спортивная для классного умника.

– Ого, это, что, – золото? – спрашивал один мальчик.

– Да нет, это фигня, это цыги на вокзалах впаривают лохам, – говорил другой.

– Не фига не, – отвечал умный Митяй, – по весу сразу чувствуется.

– Дай глянуть, – просил третий.

Света училась с ними со всеми с первого класса, знала всех уже много лет, но тут заволновалась: вдруг монетка вот так вот пойдёт по рукам, да и пропадёт. А пацаны смотрели монету, вертели её в руках, соглашаясь с тем, что она и вправду тяжёленькая. На эту суету и девочки пришли. Позабыли про своё высокомерие. Тоже стали смотреть монету. А тут Митяй и повторяет свой вопрос:

– Фомина, а ты где её взяла-то?

Вот она, та секунда, ради которой она и принесла монету в школу. Да. Именно из-за этого и несла. Девочке попросту до смерти надоело быть пустым местом в этом классе. Надоело! Девочки её уже давно за свою не считают, а мальчишки… Ну что с них взять? Грубые всегда. Фома, Спортивная, Фомина в лучшем случае. Все вечно её так и звали, наверное, не все одноклассники смогли бы вспомнить её имя. А тут – раз, и благодаря монетке все собрались вокруг неё. И все ждут её ответа! Когда такое было в последний раз? Светлана и не вспомнила бы. И, видя, что все одноклассники на неё смотрят, она говорит нарочито небрежно:

– Да нашла. Митя, а ты можешь узнать цену монетки?

– Сейчас узнаю, – Глушков лезет в телефон.

А Светлана стоит почти счастливая, видя, что никто, даже девочки, не расходится, всем тоже интересно, сколько стоит монетка. Митька ловко шевелит пальцами, в его телефоне всё грузится быстро:

– Короче, самый серьёзный в городе аукцион – это… «Конрос»… Так, вот. Он еженедельный. Ого… Золотых монет мало. Ну вот. Царские червонцы начинаются от сорока тысяч. О! И до ста восьмидесяти бывают.

– Машину можно купить! – из-за спины девочки доносится голос, от которого ей стало не по себе.

Ну, конечно, это Пахом, придурок.

– Какой там у тебя год? – продолжает копаться в телефоне Митяй.

– Тысяча девятьсот одиннадцатый, – отвечает Светлана уже чуть насторожённо, так как к ней протискивается Пахомов.

– Фома, дай-ка глянуть.

И пока она думала, что ответить, он своими крепкими, как пассатижи, пальцами вырвал у неё монетку. Осмотрел и констатировал радостно:

– Тяжёлая. ЗэБэЭс. Где взяла?

А Светлана волнуется, пытается забрать у него монету.

– Пахомов, дай сюда.

– Да чего ты вибрируешь, Фома, отдам, – говорит он, глядя на девочку с презрением, повышая тон и продолжая вертеть монетку в руках.

А Митя в это время произносит:

– Месяц назад червонец одиннадцатого года продали за сорок семь тысяч рублей.

– О! – говорит Пахомов. – Нормальная лавэха. Можно покуролесить некисло недельку.

– Ага, – соглашаются пацаны и смеются.

«Мамочки, он, что, забирается забрать монету?»

– Отдай, Пахомов! – Света вцепилась ему в руку, она уже волнуется не на шутку, она уже готова отнимать золотой у этого огромного парня. Но девочка понимает, что не сладит с ним, у него рука как из железа. Она даже согнуть её не сможет. Света уже думает, что придётся пожаловаться классному.

– Да угомонись ты, долбанутая… На-на, – говорит он снисходительно и небрежно возвращает ей монету, – успокойся только. Чего ты такая дикая? Ты вообще, пипец, спортивная.

В его устах это звучит как оскорбление, мол, полная дура.

Но девочке плевать, она чуть успокаивается, лишь зажав монетку в кулаке. И тут же спрашивает у Глушкова:

– Митя, а можешь взглянуть, тысяча девятьсот четвёртый год сколько стоит?

– Фомина, ты, что, клад нашла? – спрашивает тот и снова заглядывает в свой телефон.

Света молчит, монетка в руке, волноваться нечего, внимание половины класса приковано к ней – маленькое счастье, она в центре внимания, и никто не вспоминает ей, что она в трениках и равных кроссовках.

– Да нет, – отвечает она скромно. – Не клад, пару монет. Случайно.

– О! Ого! – Митяй удивленно глядит на Светлану. – «Николашка» девятьсот четвертого года улетел два месяца назад за сто семьдесят одну тысячу.

– ПэПэЦэ! – восклицает Пахомов. – Это уже реальные лавэ!

– Крутой скутер можно купить, – говорит один из мальчишек.

– Одеться можно реально на такие деньги, – говорит одна из девочек.

«Помочь папе закрыть кредит, вот что реально на такие деньги! – думает Светлана. – И оплатить повышение зарплаты Ивановой до самого марта».

– Правда, надо учитывать, что аукцион длится неделю и после продажи вычтет у тебя десять процентов, – говорит Митя, не отрываясь от телефона.

Неделя – это ерунда, она потерпит, а вот проценты… Светлана быстро прикинула, считала она хорошо, до шестого класса была почти отличницей:

– Десять процентов? Ну… Я согласна…

– Только твоего согласия маловато будет, – огорчает ей Митя. – Там ещё и паспорт требуют.

– Паспорт? – Света сразу погрустнела, паспорта ей ждать ещё месяц.

– У меня есть паспорт, – сразу заявил Пахомов.

Это все знали, он знатно напился, когда шестнадцатый день рождения весною праздновал. У него на даче два выходных дня была большая туса. Там такое было… Об этом вся школа говорила.