Борис Конофальский - Во сне и наяву

– Светлана-Света, вам лучше уходить, – донеслось до девочки, – они, наверное, уже не решатся преследовать вас.

Да-да, верно-верно… Девочка стала спиной назад отходить, держа свою палку двумя руками, как копьё. А тварь всё визжала и крутилась на земле, видно, боль в лапе не собиралась утихать. Отойдя метров на тридцать, Светлана повернулась и побежала, снова как следует вкладываясь; теперь она уже не искала глазами проход в парк, не собиралась сбрасывать рюкзак, теперь ей нужно было добежать до мха. Добежать до спасительных моховых полян.

– Лю, а Аглаи там не видно? – на ходу спрашивала она.

Да, и про эту опасность, от которой у девочки ещё болела грудь под горлом, не стоило забывать.

– Я не вижу ни её, ни признаков ей присутствия, – отвечал Любопытный.

И вот он, долгожданный мох, первая лужайка, а за ней целое серебристое озеро, тянущееся вдоль проспекта, только тут она остановилась. Обернулась. Мальчики так и торчали там, вдалеке; разглядеть, что они там делали, было невозможно.

Она перешла на шаг, тут нужно быть осторожной. Впрочем, Светлана оглядела свою палку: острый её конец был… Нет, не влажный, скорее, он был жирный.

– Я думаю, что вы не зря своим орудием передвигали жаб, судя по всему, вы испачкали палку в токсин, что выделяют их железы. Это и привело к такому неожиданному эффекту. То существо, которое было поражено этим токсином, своими звуками и движениями предостерегло всех своих сородичей от контактов с вами.

Да, наверное, так оно и было. Света опустила палку: главное теперь самой за тёмный конец впопыхах случайно не схватиться. Оглядываясь на каждом шагу – уж больно не хотелось ей теперь получить ещё и по голове камнем – она прошла до самой депошки.

Никого, кроме пары стай больших крыс да одиноко висящей вдалеке медузы, она не увидела. Но случай с мальчиками её напугал. Оказывается, она недостаточно быстра, чтобы в этих снах чувствовать себя в безопасности. Тут мало быть быстрой. Мало.

Забравшись в укрытие, она заперла на запор железную дверь. Она боялась, что Аглая найдёт себе обувь. Впрочем, какой смысл иметь железную дверь с крепким засовом, если тут в доме есть огромные окна без решёток. Девочка скинула рюкзак и подошла к окну. Приподняла пластину жалюзи. Никого, жара, солнце. На заборе висят чёрные останки. Вот теперь Светлане совсем не жалко их, пусть Аглая хоть весь забор ими завешает. Она вспомнила оскал того мальчика, что догнал её, и поёжилась. Поёжилась и почувствовала жажду. Ну а что, так бежать на жаре и в верхней одежде – ничего удивительного. Светлана полезла в рюкзак, думая о том, можно ли использовать палку с жабьим жиром против Аглаи. Наверное, она взбесится от этого. Но, размышляя об этом, девочка пришла к выводу, что если столкнётся с чокнутой, то применит палку, если делать будет нечего. Она достала бутылку фанты. Аккуратно и медленно отвернула крышку, чтобы сладкая жидкость из распухшей бутылки не залила всё вокруг. Потом пила, пила, пила – ну и что, что фанта была почти горячей, ничего холодного ведь тут не найти. А когда остановилась, чтобы сделать перерыв между глотками, вспомнила про Любопытного, давненько его не было слышно:

– Лю-у…

Раньше Любопытный отвечал секунд через десять после вопроса, теперь, когда девочка сходила за Черту и принесла пыль для периметра, уже через три-четыре секунды. Светлана подождала секунд пятнадцать и повторила:

– Лю…

Но и на этот раз никто не ответил ей. Она сделала ещё пару больших глотков, ей хотелось есть. Закрыла бутылку, спрятала её в рюкзак и… услышала шорох сверху. Она подняла глаза к потолку и застыла. Шорох-не шорох, в общем, кто-то ходил по крыше депошки. Делая длинные шаги, как будто крался, как будто не хотел шуметь. И шагал он прямо, прямо над ней. Ну а кто это мог быть? Уж точно не птица. В помещении было жарко, душно, Света была одета в куртку, но по спине её пополз холодок. Никакая это была не птица. Точно не птица. Она подтянула к себе палку, стараясь не шуметь.

«Какой дурак проделал в стенах такие огромные окна? Как мне их теперь защищать?». Она прислушивалась и сейчас ничего не слышала, тот, кто ходил по крыше, затих. Ну и кто это мог быть, кроме долбанутой? Что делать? Что делать? Она лезет в карман. Нож! Достаёт его – да какой это нож? Он в нераскрытом состоянии укладывается в её ладошку. И лезвие болтается. Смешно говорить. Палка! Но Аглая сильнее, она сможет отобрать её. Попробуй жабьим концом ещё попади по этой чокнутой.

И снова шаги по крыше. «Мамочки!» Она опять глядит в потолок.

Девочка судорожно лезет в рюкзак, но там пустые бутылки, резиновые перчатки, узелок с монетками… Ничего, что может ей помочь. Разве что… Коробочка жестяная. Фикус! Точно. Света раскрывает коробку. Да, он придаст ей сил и быстроты. Она достаёт большой лист растения. О, он, кажется, чуть-чуть подвял. Уже не такой тугой, как тот, которым она пользовалась в прошлый раз. Света начинает быстро скидывать с себя одежду. Куртка, ботинки, штаны, майка – всё летит на пол. Сок фикуса жирный, он напоминает ей по ощущениям детское масло, но это только сначала, а потом, когда кожа впитывает сок, на ней появляется ментоловая свежесть, именно этот «ментол» и придавал ей ощущение лёгкой невесомости, быстроты и силы. Всё, всё до чего могли дотянуться руки, всё было смазано жирным соком удивительного растения. Девочка сразу почувствовала себя лучше, уже и жара не так доставала, и страх, что точил её изнутри, поутих. Девочка уже не надеялась сегодня услыхать так нужный ей голос, она оделась, взяла в руки палку, закинула за плечи рюкзак – вдруг придётся быстренько уходить отсюда – и присела у окна, выглядывала на улицу через жалюзи, потом разглядывала свои синие пальцы. Да, с фикусом ей было заметно легче. Вот только теперь ей очень хотелось есть. Она стала смотреть на потолок и ждать, что будет дальше, в принципе она сейчас даже готова была… подраться с Аглаей.

– Света-а…

«Господи, я, что, зря потратила листок фикуса?». Девочка открывает глаза.

– Света, ты опять вся грязная, – замечает Колька. Он пальцем водит по синей руке старшей сестры.

– Вы умылись? – строго спрашивает она.

– Умылись! – с вызовом кричит ей в лицо братец.

– И зубы почистили! – добавляет Максим.

Ей тоже нужно вставать. За окном ещё не рассвело. На улице дождь, в квартире холодно. Ещё не включили отопление. Раньше вставать утром для неё было целым преодолением – вылезать из-под одеяла в утренний холод. Но сейчас ничего подобного не было.

В ней были и силы, и энергия, чтобы допрыгнуть до потолка. Это всё из-за фикуса. Но перед этим нужно выгнать отсюда братьев.

– Идите обувайтесь.

Они что-то болтали, когда уходили, а девочка вылезла из-под одеяла, вся, вся синяя, в одних трусах, но холода совсем не чувствовала. Почти без разбега, всего с одного шага, легко и просто допрыгнула до потолка. Дотянулась своими фиолетовыми пальцами до старой побелки. Фикус! Фикус – это круто. Вот только есть хочется очень.