Борис Конофальский - Во сне и наяву

– Сделай фото, – отвечает ему Роэ, он тоже видит девицу. Смотрит ей вслед. Честно говоря, ему не очень в это верится. К тому же он что-то чувствует. Что-то нехорошее. Он оглядывается, но не видит ничего подозрительного. У него давно выработалось чувство опасности. И это чувство его никогда, никогда не подводило. Да ещё и вид этой девчонки… Разве такие ходят за Черту?

«Школьница десятого класса, сколько ей, шестнадцать-семнадцать? Чушь! Не поверю, чтобы такая… могла ходить за Черту. Туда самый матёрый народец, и тот без острой необходимости не пойдёт, Черта – это не шутка. Если она и рискнула, то только по незнанию, или уговорил кто-то ушлый сопливую дуру».

Он продолжал смотреть вслед быстро убегающей девочке.

И дело здесь было даже не в раздражении Бледной. И не в стражах, что охраняют линию.

«Нет, конечно, это ошибка. Она почти ребёнок. А дети не ходят за Черту, дети в Истоки попадают все больные, только как корм для Старейшин».

И опять, опять чувство тревоги накрывало его, и что было самое неприятное, он не понимал природу этого волнения. Смотрел по сторонам через стёкла машины, но ничего не видел. Роэ вздохнул.

И тут отворилась дверь машины, на задний диван рядом с ним влетел влажный и грязный старый игрушечный медведь, и в машину полезла Ирра. Едва взглянув на неё, Виталий Леонидович стал сомневаться в своих умозаключениях. Она влезает в машину и не закрывает двери. Смотрит на Роэ. Её глаза совсем потеряли человеческий вид, они круглые, жёлтые, с маленькими зрачками. Кажется, она возбуждена. Он никогда не видел её в таком виде.

– Что? Ну, говори!

– … хэее…, – шипит Ирра, её физиономия неприятно и противоестественно вытягивается.

– Что? Ты можешь сказать по-человечески? – он начинает раздражаться. Когда нужно, эта тварь легко может говорить, и речь её осмысленна, как у двенадцатилетней девочки. Но чаще всего она просто ленится.

– Щщиее… – продолжает шипеть она.

Тут до него доходит:

– Червь? Вот эта девка, что вышла из подъезда, червь?

Ирра сразу кивает: да!

Тут даже сидевший на сиденье водителя Мартышка к ним повернулся. Стал слушать внимательно.

– Ты уверена?

Она опять кивает. Да, уверена, и у Виталия Леонидовича нет причин сомневаться. Это существо никогда не ошибается.

– От неё пахнет…, – уточняет он.

– … хаа…

– Гарь? Эта девка воняет гарью? – он должен быть уверен.

Ирра в который раз кивает: да.

Роэ теперь не смотрит на неё, он откидывается на спинку сиденья. Вздыхает почти удовлетворённо. Дело почти сделано. На девяносто девять процентов, ведь самое сложное – это как раз найти червя. Черви, они очень осторожные, хитрые. И он червя нашёл, осталось только завершить дело, нанести последний штрих, и это будет не трудно. Будь это мужик за пятьдесят или какая-нибудь горбатая бабка с клюкой, он бы стал готовиться, но тут… У этого подростка нет и не может быть опыта, а значит, и сил, а значит, и возможности защитить себя. Вот только тревога его не отпускала. Роэ опять стал оглядываться в надежде заметить хоть намёк на опасность.

А Мартынов, всё ещё сидевший, обернувшись назад, говорит:

– Роэ, разреши, я сделаю это дело. Сделаю прямо сейчас.

Он достаёт из-под модной куртки красивый нож.

Но Виталий Леонидович всё ещё не чувствует себя спокойно. Что-то здесь не так. Что-то напрягает его. Было бы неплохо закончить всё тут и сейчас. Девка только свернула за дом, не ушла далеко. Но…

Нет, Мартышка ничего делать не будет. Перебьётся. Много чести. Роэман достаёт телефон, набирает номер:

– Фото сделал? Сделал – скинь мне.

– Да, сделал, – отвечает Лёлик. – Сейчас.

Виталий Леонидович отключает связь и смотрит на Ирру:

– Ты свободна, передай матушке мою благодарность; если Бледная спросит, я скажу ей о вашей семье.

Ирра хватает медведя и сразу вылазит из машины. Хлопает дверью. А Гена Мартынов так и сидит, как дурак, с ножом в руке, смотрит на Роэ, ждёт разрешения на окончание дела.

– Убери это, – коротко говорит Роэ. – Поехали в Красное село.

Мартынов прячет нож, но не сразу. Глаза колючие. Так бы и воткнул нож в брюхо Роэ. Он сейчас ненавидит Виталия Леонидовича и даже не скрывает этого. Гена думает, что Роэ специально не даёт ему проявить себя. А ему так хочется укрепить свою репутацию, так хочется. Но Виталий Леонидович не говорит ему про своё чувство тревоги. Про беспокойство, которое не отпускало его весь последний час. Зачем Мартышке об этом знать? Это его чувство, большое и тайное, – его преимущество перед другими, Роэ о нём никому никогда не говорил. И теперь он просто произносит довольно грубо:

– Ну, ты, что, с глушью? Я сказал, заводи колымагу, поехали в Красное.

Глава 48

В торговом комплексе «Радуга» куча всяких обувных магазинов, в том числе и спортивных. Там есть, что выбрать. Света была уверена, что быстро найдёт себе что-нибудь. Но в торговый центр она не попала. Едва девочка свернула за угол, как у неё зазвонил телефон. «Папа? С мамой что-то случилось, звонит отец Серафим? Близнецы? Может быть, Пахомов?» Нет, она не угадала. На дисплее телефона появилась надпись: «Петя».

– Да, – говорит девочка. – Привет.

– Здарова, Светка, – слышится голос студента. – Как там жизнь у тебя?

Кажется, он хочет поговорить, но Светлана занята, ей не до этого.

– У меня нормально, ты что-то хотел?

– Ну, это… Я всё сделал, у меня есть информация по твоему делу.

– Информация?

– Угу, полная. Давай встретимся, я тебе всё расскажу.

Девочка, честно говоря, не хотела с ним встречаться без Пахомова.

Но Пахом в больнице.

– Слушай, а ты не мог бы по телефону всё сказать, а то я занята, – предложила Светлана.

– Не, не фига так не прокатит, ты тянка хитрая, – сразу сказал студент, – только лично, и сначала деньги.

– Три тысячи? – уточнила девочка.

– Ага, три. Когда будешь?

– Сейчас выезжаю, – сказала девочка. – Куда?

– Через час на «Дыбе».

– Хорошо.

Вот так, и покупка кроссовок снова откладывалась, Света сменила направление на противоположное, и побежала к станции метро «Парк Победы».

Встретились они прямо у эскалаторов. И у него опять была влажная рука. Почему он вообще здоровался с девушками за руку? А после Петя сразу сделал знак: гони денежку. Девочка достала заранее приготовленные купюры. И студент, не пересчитав, засунул их в карман рубахи.

– Твоя Манана Гванца конкретно больная, – сразу начал он. – Собственности нет, стоит на учёте в психдиспансере, на попечении, ей платят пенсию по инвалидности, да и то не ей, а папаше-опекуну, номер пенсионного нужен?

– Номер? Нет, – Светлана покачала горловой.

– Ок. Прав, естественно, нет, телефон есть, вот номер, – он показывает девочке цифры. – К телефону она подходит не всегда, я с разных номеров проверял, из четырёх звонков ответила всего на один. На имя отозвалась. Номер перекинуть тебе?