Борис Конофальский - Во сне и наяву

– Да перекинь, а живёт она где? – Спрашивает Светлана.

– На Петроградке, Большой проспект Петроградской Стороны. Дом сто четыре. Дом Дидерихса. Знаешь его?

Нет, Светлана качает головой.

– Большой серый красивый дом, там у её отца квартира, – Петя называет номер квартиры. А потом чуть накланяется к девочке и говорит тихо, почти шепчет: – Я поставил ей трекер на телефон, это дело незаконное, за него могут натянуть, сегодня сниму, но два дня, что я за ней наблюдал, она почти всё время дома сидит, но около двенадцати выходила на улицу, ходила по набережную реки Карповки, а потом в парк Попова, он там рядом. Короче, торчала на улице часа два оба дня. Выходит где-то в двенадцать, гуляет, сидит в парке до двух.

– А сейчас сколько? – девочка смотрит время в телефоне. – Двенадцать семнадцать. Я, наверное, тогда пойду. Какая там станция метро ближе всего?

– Петроградская. Каменноостровский проспект, – сообщает ей студент. И тут же говорит: – Слышь, Свет, я так и не понял, а вы с Пахомом мутите или как?

Светлана не хотела ему врать, но и давать повод для продолжения этого разговора тоже.

– Пока всё сложно, – говорит она, и вспоминает его имя, – пока, Саша, ты мне помог.

И сразу идёт к турникетам. Уже входя на эскалатор, оборачивается. Петя смотрит ей вслед.

Откуда в ней было столько решительности, она и сама понять не могла. Но девочка была серьёзно настроена на разговор с Аглаей.

Она очень, очень надеялась, что разговор этот у неё сложится так, как надо. Что она сможет уговорить Аглаю не конфликтовать. Тем более, что у неё была информация о том, что мама-Тая обещает кучу всего хорошего, включая какое-то волшебное кольцо, за смерть Аглаи. Правда, Света ещё не решила, говорить об этом Аглае или нет. Ведь расскажи она об этом, то о дружбе с мамой-Таей речи уже, наверное, не будет. Но ей не давал покоя вопрос: а как теперь поведёт себя Любопытный? Раньше он настаивал, чтобы Светлана договорилась с Аглаей, чтобы не менять удобное для него место концентрации, а теперь он, конечно же, будет за то, чтобы выполнить просьбу толстухи. В общем, всё было непонятно, она даже не знала толком, о чём говорить с этой Мананой Гванцей. Просто ехала, и всё. Вдруг дело как-нибудь сложится. Вдруг с Мананой удастся договориться о мире. И она не будет больше ей угрожать. И Свете не придётся… убивать её! У девочки даже мурашки по спине побежали. «Убивать её!». От одной этой фразы ей становилось не по себе. «Нет, с ней обязательно нужно договориться, обязательно». С этими мыслями Светлана выскочила из вагона и быстро пошла к эскалатору. Время было тринадцать ноль семь. Она успевала. Лишь бы Манана была в парке.

Мартышка знал, куда ехать, а ведь Роэ даже не называл ему адреса. Ясно было, что Гена разжился связями, крепчал, матерел на глазах.

Всё это бросалось в глаза. Виталий Леонидович видел это, отмечал для себя и молчал.

Частные дома с претензией, а заборы кривые, борщевик по обочинам трёхметровый, старые раздавленные пластиковые бутылки, белые россыпи сигаретных фильтров, всё вокруг утлое, включая убитые машины. Вот она, вотчина героиновых королев Санкт-Петербурга. Мартынов остановился как раз там, где и нужно. Он специально не спрашивал у Роэ адреса, хотел показать, что всех и всё уже знает.

– Жди тут, – бросил ему Виталий Леонидович и пошёл к облупившимся, некогда красивым воротам.

Позвонил в звонок у двери в заборе, но дожидаться приглашения не стал, пошёл во двор. А там, на крыльце дома, его уже ждали две женщины. Женщины колоритные, старая и молодая, одна, та что была молода, простоволосая, в нормальной одежде, а старая была в огромном платке с бахромой, все передние зубы из золота, усы над губой, на подбородке большая родинка с растущими из неё седыми волосинками.

– Э, Зола, гляди какого орла нам ветром надуло, – говорит старая, и в её тоне не угадаешь, то ли с неприязнью говорит, то ли с сарказмом.

Молодая ухмыляется.

– Добрый день, Эсмеральда, – отвечает Виталий Леонидович тоном нейтральным. – Как поживаешь?

– Гляжу я на тебя и думаю, что живу я похуже твоего, – отвечает старая. – Не скажешь, как так?

– О чём ты, Эсмеральда, посмотри, сколько золота у тебя во рту, – шутливо отвечает Роэ. – Не прибедняйся.

– Ладно, чего ты приехал?

– Ты, значит, сразу к делу переходишь? Даже в дом не пригласишь? Может, кофе попьём?

– Э-э… В какой ещё дом тебя приглашать? Вор, варнак! – вдруг резко говорит молодая. – Кофе ему захотелось. Совсем обнаглел.

И старая её не одёрнула, не шикнула на неё. Видно, дуры всё ещё обижаются, да и хрен с ними, пусть хоть лопнут от своих обид, и Роэ продолжает как ни в чём не бывало:

– Дело есть, Эсмеральда.

– А есть ли мне дело до твоих дел, Роэ? – спрашивает старая с вызовом, а молодая ещё и на ухо ей что-то нашёптывает.

– А это не совсем моё дело, – продолжает Виталий Леонидович спокойно, – это Бледная велела червя найти.

– Бледная тебе велела? – почти кричит ему Зола. – Тебе велела, так ты и ищи, чего к нам припёрся. Уматывай, не то людей соберу.

Но Роэ ей не слушает, он смотрит только на старуху: ну, что скажешь?

– Эсмеральда, я червя нашёл. Осталось дело за малым. Сделаешь – Бледная будет довольна.

– Плевать нам на твоего червя и твоё дело, – не унималась молодая. – И на твою Бледную. Сами возитесь со своими червями.

«Отлично, отлично, – Виталий Леонидович про себя улыбается. – Как раз то, что нужно».

– Это опрометчивые слова, Эсмеральда, опрометчивые. Мне сказать Бледной, как вы ответили на мою просьбу?

Старуха смотрит на Золу, и та всё понимает, только что кипела, чуть с крыльца не спрыгивала, а тут заткнулась.

– Так ты говоришь, нашёл червя? – спрашивает Эсмеральда, старуха поняла, что им теперь не отвертеться от дела.

– Да, это молодая девка, дело простое, – говорит Роэ.

– Простое? – Старуха помолчала, потрясла своей уродливой родинкой. – Вон у тебя шнырь твой в машине, отчего он не сделает этого простого дела?

– Надо всё сделать по канону, это не просто червь, за него сама Бледная просила. – говорит Роэ, но дело-то было как раз в том, что он не чувствовал себя комфортно с этим червём, в общем, поэтому он не поручил дело Мартышке, поэтому он приехал сюда.

– А что ты нам дашь за это? – снова завелась Зола.

«Тупое животное, ты всё не успокоишься, ну, давай, скажи что-нибудь ещё, что мне нужно будет запомнить». Роэ ничего ей не отвечал.

– Ладно, – произнесла наконец Эсмеральда, – я пошлю туда своего.

– Пусть он будет с ножом, – напомнил ей Роэ, – пусть всё будет как положено.

– Хорошо, он будет с ножом, – обещала старуха.

Виталий Леонидович полез в карман и достал телефон:

– Вот её фото, вот адрес, она должна вонять гарью, кому переслать всё это?