Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Перемены коснулись не только отдельных вещей, сменился интерьер кабинета в целом: поменяли окрас стены, появились новые картины, место громоздкого стола занял его более изящный собрат. Исчезло и испарилось множество деталей, захламлявших окружающую обстановку, перегружающих ненужными подробностями, которые мешали сосредоточиться и расслабиться. Ничего не напоминало о прошлом хозяине, сгинул чужой дух, как Анастасия Львовна и обещала.

- Петр?

Кажется, я излишне увлекся изучением нового интерьера, забыв, зачем пришел. Ну да, в последнее время слишком многое забываю или помню то, чего отродясь не бывало.

- Вы сделали ремонт?

- Да, спасибо, что заметил. Ты об этом пришел поговорить? – в голосе звучат неприкрытые нотки раздражения. Психолог до мозга гостей, госпожа Валицкая держала под контролем собственные эмоции, и вдруг такая слабость.

- Обычно роль недовольного играю я, а вы сама доброжелательность

- Прости, Петр, просто господин Макфри… а, впрочем, не важно.

- Виданное ли дело, Анастасия Львовна извиняется, - закатываю глаза, в излишне притворном удивлении. - Неужели неведомый господин Макфри настолько вывел вас из себя или не можете простить мне прошлой измены, когда предпочел другого психолога?

- Ты же знаешь, это не имеет значения. Ты здесь и сейчас, и я готова тебя выслушать, - Валицкая берет себя в руки, мягко улыбается. – Рассказывай, что произошло?

Ну я и рассказал про путаницу с численным составом учебной группы, когда лоб в лоб столкнулись реальность и мои представления о ней. Госпожа психолог все это время молчала, лишь ноготок отстукивал заданный ритм. Своего рода метроном, успокаивающий нервную систему пациента. Я действительно перестал волноваться, а к концу небольшого монолога так и вовсе расслабился, откинувшись на спинку кресла, и позволив себе вытянуть ноги.

- Что скажете, Анастасия Львовна?

- Я не знаю.

- То есть как это не знаете?

- Я всего лишь человек, у меня нет готовых ответов на каждую загадку психики. Впрочем, не вижу особых поводов волноваться. Вот если бы ты вспомнил имя пятнадцатого члена группы или того хуже, общался с ним, тогда да, тогда беда. Невидимые друзья одно из самых неприятных явлений в современной психологии.

Признаться, немного растерялся от выводов Валицкой: ожидал чего угодно, но не равнодушия, граничащего с безразличием. Это как прибежать к мамке на кухне и единым духом выпалить историю про страшного бабайку, который живет под кроватью. Мать, конечно, выслушает, со снисходительностью взрослого человека, потреплет по макушке и посоветует не забивать голову глупостями. Какие же это глупости, когда сам слышал: шебуршит он.

Я сейчас ощущал себя тем самым ребенком, который поделился сокровенными страхами, и которого отказываются воспринимать всерьез.

- Вы не понимаете, их было пятнадцать, точно помню.

Валицкая грустно улыбнулась, острый ноготок замирает над краем бокала.

- Я все прекрасно понимаю, Петр, поэтому расскажу тебе одну историю, которая приключилась со мною в прошлом году, во время очередного научного симпозиума. Выдался он на редкость скучным, было много нудных докладов от не менее занудных профессоров, ну я и сбежала раньше срока. Долго бродила по кулуарам, пока не встретила старого знакомого из числа тех, кого по-настоящему рада видеть. Мы разговорились за чашечкой кофе, затронули прошлое и вдруг я почувствовала некую неловкость с его стороны, что показалось странным. Никаких скользких тем не затрагивалось, все было мило и благообразно, так чего смущаться? Конец беседы вышел скомканным, мы распрощались, а острая заноза, засевшая в голове, не давала покоя - здесь что-то не так. И только под вечер я поняла причину. Знаешь, в чем она заключалась?

- Вы перепутали его с кем-то другим?

- Нет, он действительно мой старый знакомый, но кое в чем ты прав: я перепутала место работы.

- Это как? – удивился я.

- Мы были коллегами, но не в исследовательской лаборатории при университете, а в офисе одной лизинговой компании. Поэтому, когда я начала вспоминать наших якобы «общих» сослуживцев он, разумеется, ничего не понял. Да и как понять, когда он с ними попросту не работал. В моем сознании несколько событий наложилось друг на друга по временной шкале, в следствии чего возникла путаница.

- Сколько мест работы вы сменили?

- Это ты так тонко намекаешь на мой возраст? – Валицкая шутливо погрозила пальчиком, тем самым, что отстукивала ритм. – Да, я не молода и много где успела поработать, но суть истории заключается в ином. Наше сознание не совершенно, Петр: оно путается, ошибается и вводит в заблуждение. Мы живем в мире собственного субъективизма и вынуждены вечно сталкиваться с реальностью, которая имеет мало общего с нашим о ней представлением. Кто-то вспомнит, как лет двадцать назад неплохо музицировал и, распорядись судьба иначе, мог бы стать великим композитором. Перед другой кавалеры штабелями ложились, и было столько ухажеров, что голова шла кругом. Не важно, что в действительности все было иначе, главное – наши о ней воспоминания, точнее интерпретация событий, если угодно, фантазии на заданную тему. И не надо так ухмыляться, подростков это тоже касается. Одногруппники придурки, учителя не ценят, лечащий психолог конченная тварь, а мир вокруг полное говно. Если ты думаешь, что озвученная картина близка к реальности, то глубоко заблуждаешься.

- Я так не считаю, и я не подросток.

Валицкая в ответ засмеялась, неожиданным бархатным контральто, которого раньше за ней не замечал.

- Ну да, ну да… как я могла забыть: ты же видел взрослых тётенек голыми… Хорошо, Петр, будешь теперь считаться мужиком, - понеслись глумления и издевательства в стиле госпожи Валицкой. Возникло устойчивое желание плюнуть на все и уйти, громко хлопнув дверью.

«Хватило ума сунуться в змеиное кудло, терпи и слушай», - пропел внутренний голос. Тут не поспоришь, пришел сам, никто не звал и не уговаривал. Госпожа психолог ради меня даже на жертвы пошла, перенеся ранее запланированный сеанс с пациентом. «Так что сиди, Петруха, и не дергайся».

Я и сидел, вцепившись пальцами в подлокотники. Как же она порою вымораживала, одним своим смехом. Вот вроде повода особого нет, но это манера говорить, местами издевательская, местами покровительственная, человека всеведущего и всезнающего. Жесты, мельчайшие движения, вплоть до поглаживания пальчиком края бокала – все бесило. Образ богини психологии, спустившейся с небес на землю к существам неразумным. Он у нее был не единственный, но самый раздражающий - точно.

- Петр, это моя вина, - неожиданно голос Валицкой стал серьезен, - все эти разговоры о парамнезии и галлюцинациях, встревожили тебя не на шутку. Ты стал более мнительным, постоянно накручиваешь себя, возводя любое отклонение в энную степень. Прости, я должна была учитывать возраст, лабильность твоей психики. Просто запомни на будущее одну истину – ты не сумасшедший.