Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

- Какие в бездну раненные?

- Женщина… ее зацепили.

Я продолжал говорить и говорить, про то, что звука выстрела не слышал, что не могу определить точку, откуда ведут огонь. Поджав под себя ноги, крепко схватившись за ребристую рукоять пистолета, которая не успокаивала привычным образом – и это было странно, все было странно, и почему-то страшно… До одури и трясущихся поджилок.

Тяжелый шлепок по лицу выводит из оцепенения. Это Мо присел рядом на корточки, что при его весе и болячках - сродни подвигу. Присел нисколько не таясь, и явно не опасаясь пули неизвестного снайпера.

- Стреляют, - шепчу я одними губами.

И снова шлепок, от которого в ушах звенеть начинает. Невольно жмурюсь, открываю глаза и вижу за спиной напарника патрульные машины с огоньками, парочку местных копов, беседующих с кем-то из свидетелей. На углу стоит карета скорой, а рядом парящие носилки с телом женщины, той самой, которую недавно допрашивал и которую…

От очередного удара голова безвольно мотнулась, что-то хрустнуло в шейном отделе позвонков.

- Эй, может хватит бить, – злюсь и потираю горящую огнем щеку.

- Уверен, курсант? А то могу еще добавить, за мной не заржавеет - Мо выглядит сама забота.

- Спасибо, как-нибудь обойдусь.

Бездна, ну и ручища у него пудовая. Теперь понимаю, отчего так орал Рой Лановски, которому случайно прилетело в ухо, когда драку разнимали. Ему целым кулаком зарядили, а мне-то всего ладонью - и того хватило, чтобы огоньки в глазах заплясали. Или вся эта иллюминация вовсе не от удара, а от количества спецсигналов на крышах патрульных автомобилей?

Опираюсь ладонью о теплое крыло, пытаюсь оторвать ватное тело от земли. С превеликим трудом и помощью напарника это удается сделать: и теперь стою на непослушных ногах, шатаюсь.

- Что это было? – задаю запоздалый вопрос.

- Мелкашка, двадцать второй калибр, - охотно поясняет напарник. – Довольно неприятная история.

- Я думал, чем крупнее, тем хуже.

- Это с какой стороны посмотреть, курсант. Иногда лучше, чтобы сразу полбашки отстрелили, чем медленно подыхать от внутреннего кровоизлияния.

Смотрю, как парящие носилки задвигают в салон автомобиля. Тело укрыто полностью, с головой, подключенное оборудование отсутствует. А это значит, без шансов.

В голове не укладывается… Она же стояла прямо напротив – не сказать, чтобы веселая, но живая, разговаривала, хотела позвонить мужу, а получается - мертвая. Уже тогда была мертвая, просто этого не понимала. Не знала, что последние секунды жизни утекают сквозь пальцы.

- Ее ранили, а она… Как так?

- А чего ты хочешь, курсант, - Мо привычно зашелестел оберткой, засунув леденец в рот, – на то она и мелкашка, чтобы жалить комаром. И выброс адреналина, под которым умудряются бегать даже со сломанной ногой. Вот помнится, был у нас случай…

Мо все рассказывал и рассказывал, а я слушал. Нет, не слова, ту и историю я так и не запомнил, сам голос действовал успокаивающим образом, возвращал в реальность, которая оказалась выбитой из-под ног в единый миг. Легко и просто...

Пальцы-сардельки напарника протягивают конфету, и я машинально беру, хотя сладкого совершенно не хочется. Бездумно верчу в пальцах, рассматривая цветастую обертку с изображением желтого фрукта. Засовываю угощение в карман штанов, где уже скопилось несколько.

- А со мной-то что?

- Накатило, бывает.

- Мо, я же не первый раз в переделку попадаю. Да и какая в бездну переделка, сплошное недоразумение: толком никто не стрелял, по крайней мере в меня. Мертвых лицом к лицу видел, сам убивал… а потряхивает, словно в первый раз. Еще проблеваться не хватало для полноты ощущений. Распереживался, как последняя девчонка.

Мо задумчиво хрустнул леденцом, после кивнул на дверцу автомобиля:

- Садись, курсант, сейчас приду.

Вернулся напарник минут через десять, принеся с собой привычный запах пота и два стаканчика кофе. Кряхтя, забрался в салон, поминая гребаную поясницу, и рукожопых конструкторов, не способных изобрести нормальных автомобилей. Щелкнул приборной панелью, и та послушно засветилась, радуя глаз приятной цветовой гаммой. В углу экрана замигала иконка с конвертом, извещающая о новых сообщения, но Мо читать не стал. Протянул один из стаканчиков мне, открыл крышечку второго.

Салон наполнился приятным ароматом кофе с корицей: сделалось необычайно уютно и хорошо, словно попал в родную стихию. В голове возник образ узких улочек района Монарта, по которым неспешно прогуливаются пешеходы. Кругом ровно подстриженные газоны, горят огнями витрины булочных, предлагающих на диво вкусную выпечку.

Я подношу край стаканчика к губам, уже ощущая приятную горечь. Делаю небольшой глоток и морщусь в недоумении.

- Вода?

- А ты чего хотел, курсант? В твоем состоянии тонизирующие напитки строго противопоказаны. Моторчик и без того на повышенных оборотах работает.

- Каком состоянии? - бурчу я недовольно. – Просто не выспался, временной дисбаланс, вот и накопилось.

- Сказки будешь детям на ночь рассказывать, не выспался он… Да что за дерьмо! - Мо с силой жмет на кнопку, пытаясь перевести экран в режим ожидания. Получилось с пятой попытки: сенсорная панель плохо реагировала на толстый палец-сардельку. – Я тебе так скажу, курсант: такая херня может с каждым приключиться, когда нахлобучивает по полной. И не важно, двадцать лет отпахал или один месяц. Вот, кажется, всякое дерьмо видел, ко всему привычный, а тут р-раз, и выбивает из колеи. Не обязательно смерть, может какая-нибудь мелочь, вроде того же стаканчика, что у тебя в руках.

- Это как? – не понял я.

- Был у нас в отделении один сержант из числа вечных: ему по карьерной лестнице давно ничего не светило, дослуживал до пенсии. И вот, значица, довелось нам осматривать место преступления – гостиная, два трупа за столом. Одним словом, картина привычная, без всяких ужасов и расчлененки, ножом аккуратно поработали, даже крови толком не видно, не то что кишок. И тут смотрю, затрясло нашего сержанта, побелел аж весь. Мужик опытный, а стоит, слова вымолвить не может. Думаю, что за напасть приключилась, а он на бокал таращится, глаз отвести не может. Я этот бокал от греха подальше убрал, его только тогда отпустило.

Мо умолк, шумно отхлебнув кофе.

- И? – не выдержал я.

- Что и?

- Дальше что было?

- Да нормально все было, нашли мы этого любителя ножом пырять, бывший сиделец оказался.

- А почему с бокала затрясло?

- Кто ж его знает, - Мо пожал плечами, – я не мозгоправ, и к этому сержанту в голову не забирался, да и не спросишь теперь, он уже лет пять, как помер… Так и не дотянул до пенсии.

Вот чего не отнять у Мозеса, так это умения рассказывать истории. Что к чему начал, зачем – непонятно, но всегда интересно, и главным образом, ему одному.