Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

- Майер рассказал о твои способностях, о том, что ты можешь чувствовать опасность. Я сначала не поверила, думала, очередная ерунда, глупая попытка успокоить, а потом он дал послушать записи переговоров, - девушка говорила с жаром, слишком быстро для своей обычной манеры. Проглатывала окончания, то и дело сбивалась, объединяя слова в сложные фонетические группы, которые чтобы понять - постараться надо. Говорила про Моряка, про то как это должно быть ужасно, оказаться в замкнутом пространстве, без возможности выбраться наружу и падать… Без надежды и шансов ждать собственную смерть. Говорила про страхи и про то, что теперь никогда не сможет зайти в лифт. И даже сесть в машину, потому что перехватить контроль управления транспортом куда легче, а падать с неба куда ужаснее, потому что видишь, с какой скоростью приближается земля и знаешь, когда наступит последняя секунда.

С фантазией у девушки был полный порядок: она когда рассказывала, переживала каждую секунду, словно сама пикировала вниз. Нагнетала, нагнетала и дошла до такой точки давления, что вдруг сама испугалась: оборвала фразу на полуслове и сжалась в комок, подтянув коленки к груди. Действительно, творческая личность.

И что теперь делать – утешать? Нет никакого желания, да и нанимался я в няньки к своенравной девице. У нее слуг полная коробочка, вот пускай они с ней и носятся, сопельки подтирают. Встать и уйти? Пожалуй, самый верный вариант, но какой-то стремный: девушка открылась и теперь дрожит осиновым листом на ветру, а я такой «извините, мне пора». И что тогда остается? Только одно: сидеть и ждать, когда барышня выговорится и соизволит свалить.

Но барышня явно не торопилась: она долго копошилась, кутаясь в плед и шмыгая носом. Потом вдруг спросила:

- Это правда?

- Что именно?

- Ну то, что ты можешь чувствовать угрозу.

Зачем… зачем во все это влез?! И Майер зараза, так ловко подцепил на крючок. От первой его просьбы я отказался, а от второй вроде как неудобно было. Да и просьба, по сути, пустяковая, ничего делать не пришлось: Майер сам ей обо всем рассказал. Кто ж знал, что возникнут последствия. В голове проявился образ человека на поводке, наматывающего круги вокруг Хозяйки.

Ловлю на себе внимательный взгляд больших глаз. Только их и видно из-под накинутого на голову пледа. Девушка спряталась от страхов и сидит теперь, словно в домике.

«А скажи-ка, что наврал Майер, и что ты ей не поможешь», - в шепоте голоса отчетливо слышны нотки брата, - «скажи и она тогда из комнаты ближайшие полгода не выйдет. Служба лафой покажется».

Вот именно, что покажется. Меня глава безопасности за подобные шутки взашей выгонит. Оно может и неплохо свалить отсюда, только сделать это нужно по-человечески, а не путем запугивания и без того дрожащей от страха девчонки.

- Мне нечего добавить к словам Майера, - отвечаю глухо, выдерживая официальный тон. Вроде все верно сказал, но Юлия отчего-то обиделась. Вскочила вдруг на ноги и гневно ткнув пальцем, обвинила:

- Я тебе не нравлюсь, да? Отвечай прямо, не нравлюсь?

- Вы босс, я подчиненный, ничего личного.

- Врешь, нагло врешь! Ты мстишь мне за тот вечер, когда чуть не уволила тебя. Я права, да? Точно мстишь, по глазам вижу, поэтому прямо отвечать не хочешь.

Выслушав тираду, безразлично пожимаю плечами.

- Ну и пошел в жопу, придурок! – девушка, задрав подбородок, гордо удалилась в праведном гневе. Забылись недавние страхи и клетчатый плед, валяющийся под боком скомканной тряпкой. А голос у нее красивый, звонкий такой, даже когда сердится и начинает кричать. Оно и понятно, профессиональная певица – связки натренированные.

Закрываю глаза и вдыхаю полной грудью ароматы чужого мира. Хорошо в саду, особенно ночью, когда народ ложится спать, а вздорные девицы, вдоволь накричавшись, убегают в свои покои. Хорошо и тихо, только звуки стрекочущих насекомых наполняют летнюю ночь. Тонкие, переливчатые, то набирающие силу, то вдруг умолкающие, словно испугавшиеся порывов ветра. Но нет его, показалось: ни травинки не шелохнется на мягком ковре зелени. Теплый воздух обволакивает тело, кутает в невесомое одеяло. Шепчет далекими голосами ласковые слова…

- А вот и не уйду! Я здесь хозяйка, где хочу там и буду.

Я аж дернулся от неожиданности, больно приложившись головой о бортик деревянной беседки. Рассерженная Юлия садится рядом, подхватив с земли упавший плед. Тут же кутается с головой, один нос торчит наружу. До ушей долетает недовольное сопение, шмыганье носом.

Я забываю на минуту, что рядом со мной сидит своенравная девчонка. Вижу мелкую сестренку, с забавно торчащими косичками, забравшуюся с ногами на соседнюю кровать, и раскладывающую пупсов. Слышу малышку Альсон, которая, не отыскав свободного места на койке, не смогла придумать ничего лучше, чем забраться на меня сверху. И теперь сидит на спине, читает в слух учебник, уперев пятки в бок.

Девчонки такие девчонки, умеют одним дыханием показать свое настроение: «я занята и сосредоточена» или «не приближайся, иначе получишь» или «я сержусь, но больше для вида, поэтому подойди, дурак, и обними». Последнее относилось к Светке которая сопела не хуже шестиклашки, когда это было необходимо. Хотя дама взрослая, куда взрослее, чем думалось раньше.

- Нанни придумала тот глупый розыгрыш с пистолетом, - донеслось глухое из-под пледа, – захотела проверить новенького.

- Ну и как, проверку прошел?

- А сам что думаешь?

Я ничего не думал, но для себя окончательно решил – уволюсь. Когда вся эта канитель с покушением закончится, расторгну контракт и гори оно все синем пламенем. Плевать на деньги, на недовольство майора и извечное бурчание Мо: не мое это – охранять, бестолково наматывая круги часами, или того хуже - стоять столбом, всматриваясь по сторонам с целью обнаружения потенциальной угрозы. Прав Майер, каждый должен заниматься своим делом: певец – петь, танцор – танцевать, а детектив – расследовать. Вот и буду расследовать.

- Ты не обижайся на Нанни, она девчонка хорошая, но иногда увлекается.

- С некоторыми вещами лучше не играть.

- Да? И с какими?

- Личная безопасность. Телохранитель не должен тратить время на догадки, пытаясь сообразить: направленный в лицо ствол – это реальная угроза или очередной розыгрыш. Он обязан действовать на автомате и, если необходимо, ломать чужие руки, ноги и стрелять на поражение.

- Ой, какие мы грозные, рассуждаем как взрослые дяди.

Замолкаю и снова закрываю глаза. Нет никакого толку разговаривать с этой девчонкой. И гибель группы Моряка ей мозгов не добавила: страхов и комплексов – да, а вот ума – вряд ли.

- Снова обиделся? –долетает до ушей звонкий голос, – ну и зря. Меня тоже всерьез не воспринимают, не смотря на титулы и награды. Майер один раз скажет и все слушаются, ему даже голос повышать не нужно. А мне с прислугой постоянно воевать приходится, потому что выгляжу, как девчонка.