Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Пытаюсь понять это, разглядеть в сумраке комнаты, но вижу лишь переплетенные тела, и соблазнительный изгиб бедра на фоне лунной ночи. Мне прилетает легкий щелчок по носу, а следом:

- Ты не устал, может поспим?

- Может, - говорю, а сам тянусь к сладким губам, обнимаю за плечи. И девушка доверчиво поддается на встречу, льнет всем телом: закидывает сверху ногу, прижимаясь бугорками упругих грудей. Ощущаю кожей торчащие соски, чувствую, как она трется щекой о щеку, словно ласковая кошка-мурлыка, в поисках даже не секса, какой-то другой близости, запредельной, которую физика дать не способна.

- Уитакер, ты не утомим. Не боишься сломаться? - шепчет она прямо в ухо, отчего мурашки бегут по коже. Слышу легкие нотки возбуждения в ее голосе: обволакивающие и бархатистые.

Неутомим… это кто еще здесь неутомим, большой вопрос: секунды назад жаловалась на усталость, и вот уже рядом. Глубина темных глаз заполонила собой все пространство. Она безотрывно смотрит на меня и ждет, вот только чего - не понятно. Я ограничен возможностями физического тела и большего, увы, дать не могу.

- Ты занимаешься этим, словно в последний раз.

Она сама того не понимая, угодила в яблочко. Я боялся – бездна, как боялся, что это больше не повторится… никогда.

Легкий шорох простыни отвлек от приятных воспоминаний прошедшей ночи. Поворачиваю голову и вижу Юлию, сидящую на кровати. Девушка спешно натягивала футболку на голые плечи. Настолько торопилась, что даже запуталась в собственных волосах.

- Все нормально?

Она некоторое время молчит, уставившись в стену перед собой. Не могу видеть ее лица, наблюдаю лишь затылок и неестественно напряженную спину.

- Ты можешь идти, Уитакер.

Я встаю, одеваюсь и не говоря ни слова, выхожу наружу.

В последний раз…

Тугая струя бьет по лицу, по глазам. Усиленно тру корни волос, пытаясь избавится от тяжелых мыслей в голове. Хотя какие в бездну мысли, черная пропасть разверзлась внутри, когда ничего не хочется, и ни о чем не думается. Это не состояние депрессии и даже не уровень «хреново», больше похоже на нокдаун, когда тупо хлопаешь глазами, пытаясь прийти в себя. Такое изредка случалось, когда Мишку хоронили, когда Светка внезапно «уехала в другой город», когда… Да провались оно все в бездну.

Выхожу из душа и долго вытираюсь полотенцем, пока не начинает болеть раскрасневшаяся кожа. Есть не хочется, и я скорее по привычке, чем по необходимости иду на кухню. Слушаю очередной выговор от Огузка, что мол, ходят тут всякие, а обед по расписанию. Получаю причитающуюся порцию овощного рагу, разумеется, остывшего. С трудом проталкиваю внутрь склизкую жижицу и выхожу наружу.

В коридоре сталкиваюсь с Дугласом, который заметив меня, порядком удивляется:

- Чего здесь трешься?

Точно, сегодня же пятница! Согласно контракту рабочая неделя закончилась, а значит можно возвращаться в «нулевку».

- Меня никто не искал? – спрашиваю у Дугласа.

- Без понятия, - бурчит тот, явно не настроенный на общение. – Вали уже домой, Малыш, а то и вправду, припашут.

Интересно, а какой ответ я ожидал услышать? Что ищет Майер? Дескать наш начальник сегодня грозен, требует подать для расправы тушку Малыша. Ну да, переспал с объектом, нарушил кодекс поведения профессионального охранника. Хотя какой я охранник, скорее инструмент, датчик для определения опасности. И на работе этой не работаю, а дослуживаю последний месяц.

Она трахнулась с тобой из чувства благодарности.

В бездну… сегодня все хочется послать в глубокую и необъятную бездну. Только бы не думать… В таком состоянии лучше всего завалиться в кровать и отрубится до конца дня. Или включить дешевое кино, чтобы мозги прочистило от осевшего в них ила, от глухой безнадеги и тоски.

Расплатилась за спасение, бросила нищему монетку, а ты и рад без памяти.

Нет, она не такая, не станет спать с кем попало.

Спать? Ты хотел сказать – трахаться. Что ей эта плата, поди ноги раздвигать не впервой. С нее точно не убудет, все дешевле, чем премию за спасение выплачивать.

Пошло говно по трубам.

Опираюсь лбом о прохладную стену и выдыхаю, пытаясь избавится от тяжелых мыслей, что лезут со всех щелей, булькают, словно дерьмо в забитой канализации. Похабные картинки мелькают перед глазами, злые эпитеты - сука! Стоит только отпустить, ослабить внутреннюю хватку, и захлебнусь в экскрементах ненависти. Досыта напьюсь собственного дерьма. Не хочу так…

- Малыш, держи! Еще теплые.

Я отстраняюсь от стены и несколько секунд пялюсь на сверток в руках Лесничего. Принимаю гостинец и пальцами ощущаю шершавую поверхность оберточной бумаги – и вправду теплые. Распаковывать не требуется, и без того знаю содержимое – пирожки это. Сдоба с повидлом, ватрушки с маком, кокосовые печенья – джентельменский набор от нашего Лесника.

Что бы этот человек поделился самым сокровенным – да скорее луна сойдет неба. Но небесное тело все еще наверху, а ладони приятно согревает сладкий подарок.

Почему-то вспомнилась упаковка дорогого чая, которую вчера всучил Поппи, и дружеский хлопок по спине от Секача, который сентиментальностью не отличался. Это что, новый способ выразить признательность за спасение Хозяйки? Они же все здесь с ней носятся, словно курица с золотым яйцом: Юлия то, Юлия это. С этой шала…

Крепче сжимаю упаковку в руках – сегодня пятница, а значит пришла пора собирать вещи.

Уже на самом выходе, когда шел к такси, увидел Мангуста. Тот бесплотной тенью скользнул вдоль кустов, встретился со мною взглядом и неожиданно кивнул. Я аж чуть сумку из рук не выпустил. Мангуст кивнул? Человек-манекен, не способный на проявление человеческих эмоций, человек-робот, у которого из всех функций работала одна единственная – охранять.

Поднял руку в ответ, только вот возле дерева уже никого не было: Мангуст снова скрылся, бесшумной тенью в глубине сада. Словно и не было его никогда, очередная игра света в густом сумраке переплетенных ветвей.

Нулевой мир встретил меня легким морозцем – конец января, самый разгар зимы, когда щиплет нос и щеки, а пар валит изо рта, словно дым из печной трубы.

На пункте досмотра едва не отобрали часть гостинцев. Все еще теплые пирожки пропустили, а вот до упаковки чая докопались. Худощавый парень с набухшим на шее кадыком, долго изучал название, после чего вынес вердикт:

- Дорогой.

Сказал, словно обнаружил контрабанду.

- Одна упаковка, двести грамм, исключительно для внутреннего потребления, - отчеканил я. Сушеные листья чая отдавать не хотелось, категорически.

Парень полез в свой компьютер, долго что-то пробивал и наконец, смилостивившись, отпустил восвояси, произнеся под конец дежурную речь о необходимости сохранять чеки. Вот ведь душа бюрократа, знает же, что подарок.