Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

- Дурных много… молодых, - сообщает он мне. Сквозь грохот музыки с трудом разбираю отдельные слова.

- И что?

- Плохо, когда желания много, а опыта мало, - в руках Леженца блеснул металлический предмет. Самый настоящий кастет с дырками для пальцев и упором для ладони. Раньше никогда такой не видел, пацаны во дворе в основном свинчатки отливали: небольшие гирьки, удобно размещающиеся в ладонь. Больше для пантов, потому как на моей памяти в дело их никогда не пускали.

- Кастет зачем?

- Могут возникнуть проблемы. Нет ничего хуже детишек местных сановников со свитой голодных шестерок. Вечно нас копируют, подражать пытаются, простолюдины хреновы. Только тут одних денег мало, тут воспитание иметь нужно и гены, которые проходят проверку веками.

Гены, воспитание… Видел я это ваше воспитание на заплеванном полу привокзального туалета, где отметелили ногами до полусмерти. Только спорить по данному поводу не хотелось. Уж точно не здесь и не с Леженцом. У него свой мир, своя правда, а у меня другая, где этих самых, калибрующих гены столетиями смели одной волной, да так, что весь мир вздрогнул. Кровавой волной, в которой едва сами не захлебнулись. Селекционеры хреновы.

- Ты в курсе, что им убить можно.

- Не учи бойца драться, - Дмитрий расплывается в довольной улыбке. – Да ты не переживай, бить в висок никого не буду. Что я, дурной что ли.

Действительно…

- Если что, предупредил. Под твою ответственность.

Ту-дум… Резко оборачиваюсь на шум, что доносится из темноты дверного проема, где минутой ранее скрылся перевозбужденный гость. Глухие удары, различимые даже сквозь грохот музыки, будто некто массивный бьется головой. В сознании всплывают неприятные образы, виденные однажды в кино: стены, обитые войлоком, пациенты в смирительных рубашках. Происходящее здесь напоминает один сплошной дурдом, с дикими и необузданными пациентами, выпущенными по ошибке на волю. Дмитрий сказал, что они всего лишь копируют вечеринки аристократов: поддельная картинка, не более того. Даже думать не хочется, как выглядит оригинал.

С трудом отвожу глаза от темнеющего зева дверного проема.

- Нам нужно идти. Ты знаешь, где гостевой зал?

Леженец кивает в ответ.

- Планировка стандартная, зал расположен в самом конце левого крыла.

- Веди.

И мы пошли по длинному коридору, ровно по центру, держась подальше от стен, а главное – дверей: а ну как еще кто вылетит ненароком. Большинство из них были нараспашку, демонстрируя нутро комнат, освещенных ярким светом панелей. Картины не баловали разнообразием, где спали вповалку, где трахались, а где банально бухали, усыпав пол пустыми бутылками. Сплошная молодежь, по возрасту сопоставимая со школьниками старших классов. Отрываются по полной программе, стирая границы дозволенного. И где-то здесь скрывается Юкивай.

«Прикинь, брат, известная Юлия Кортес - центральная фигура оргии. Дерут в три смычка – каково, а? Будешь прерывать групповушку, и вытаскивать из-под потных тел?» - зудит внутренний голос, который не заглушит самая громкая музыка.

Заткнись!

«Что, даже кончить не дашь? Ну ты злодей, братан. У девочки сплошной стресс, ей расслабиться нужно».

Не думать, не думать, сосредоточиться на задаче… Иду молча, сцепив зубы – впереди мелькает спина Леженца. Дмитрий только на первый взгляд выглядит беззаботным, но я слишком хорошо его знаю, чтобы по положению рук, по пружинящей походке понять - парень собран. Чего стоит один кастет, сцепивший пальцы ударной правой в стальной кулак.

А вот и конечная точка маршрута: заходим в большую комнату, названную гостевым залом. Свет панелей приглушен, но его вполне достаточно, чтобы осмотреться. Пространство разделено на несколько зон, перегороженных мебелью вроде длинных диванов, столов обеденных и бильярдных. Были стойки с пузатыми вазонами: пустыми, без всякой растительности внутри, если не считать за таковую мусор, который успела накидать веселящаяся молодежь. В левом углу вижу камин, благо электрический, иначе давно бы сгорели дотла, вместе с домом. Под мягким светом нежится сразу несколько любвеобильных парочек, а одна так и вовсе успела перейти к активным половым действиям. Во всех смыслах данного слова, потому как до дивана они не дошли, расположившись на пушистом ковре, подле камина. Девица с роскошной грудью оседлала парня и теперь равномерно раскачивалась, запрокинув лицо к потолку. До боли напрягаю зрение, пытаясь разглядеть знакомые черты в царящем полусумраке - нет, не она это. Достаточно взглянуть на колыхающиеся молочно-белые шары, чтобы это понять. У юной Кортес Виласко размер груди скромнее будет.

- Нам туда, - раздается совсем рядом голос Леженца. Спортсмен показывает рукой в противоположную сторону, где прозрачные шторки заграждают выход на балкон. Чудо, что их еще не сорвали с гардин, бросив на ковер, как бросили вазу, усыпав осколками пространство вокруг. На балконе царит веселая кутерьма: мелькают причудливые тени, клубятся пары дыма. Что курят толком и не разберешь: сотни запахов смешались в один сплошной винегрет, то сладко-приторный, то горьковатый, отдающий миндалем.

- Диван, - уточняет Дмитрий, и только тогда я обращаю внимание на мягкую мебель, точнее на тела, раскинувшиеся на нем. Вижу рыженькую Нанни, что прижалась к груди белобрысого парня, обхватив шею руками - оба спят. Вижу еще несколько знакомых лиц, которые наблюдал ранее среди гостей госпожи Виласко. А вот и сама Юлия: сидит, запрокину голову и закрыв глаза. На девушке легкое светло-синее платье на бретельках, едва прикрывающее ноги. Босые ступни зависли в воздухе, на щиколотке блестит тонкая нить ожерелья. Ни в какой оргии госпожа Виласко не участвует, просто безмятежно спит или дремлет, устав от бесконечного веселья.

Внутри словно тиски разжались, позволяя спокойно выдохнуть: половина дела сделана, осталось увести девушку с праздника жизни.

Обмениваюсь с Дмитрием взглядами.

- Действуй, чего ждешь. Я прикрою при надобности.

Леженец как достал кастет, так стал на редкость рассудительным.

Решительной походкой направляюсь в сторону балкона. Уворачиваюсь от бредущей навстречу девушки, с закрытыми глазами и кожей бледной, как полотно. Под ногами хрустят осколки разбитой вазы.

Миную небольшой столик, на котором танцует… Кто-то танцует, нацепив на себя как мужскую, так и женскую одежду, из-за чего гендерную принадлежность не определить. Хреново танцует, угловато, того и гляди на пол сверзится. Но то не моя забота, за другим пришел, точнее за другой.

Подхожу к дивану, где расположились дремлющие гости. Уже знакомый мне дылда, вечно липнущий к рыженькой Нанни, практически полностью сполз на пол, раскинув шлагбаумом длинные ноги. Переступаю через них: прости парень, если верить примете, больше не вырастешь. Замираю напротив Юлии, вглядываюсь в знакомые черты лица, светлую кожу, которая кажется неестественно бледной в царящем полусумраке залы.