Игорь Давыдов - Viva la Mesalliance, или Слава Мезальянсу [СИ]

Никто не решался спорить с «номером один». Точнее, Гало не считал это нужным. Он отлично понимал, чего именно хотел добиться босс, вступая с самим собой в схватку за звание оригинала. А вот Фортуна не понимала ничего, но считала верным промолчать и не задавать вопросов в ситуации, когда ещё не известно, кто завтра будет отдавать приказы.

А то вдруг это будет тот уродец, которому целительница сейчас прилаживала фальшногу? Он ведь мог и запомнить, как юная дворянка отговаривала здорового и красивого Даркена от того, чтобы дать шанс пленнику на жизнь.

Наконец Туна отстранилась от своего пациента, осторожно постукивающего пяткой по полу, и утёрла со лба невидимый глазу некромага пот.

— Готово. Это лучшее, что я могу сделать за такой короткий срок: добавила функциональных конечностей, приглушила боль, восстановила повреждённые органы чувств… сейчас этот монстр заметно сильней тебя, Дарк. В смысле… — девушка смутилась и бросила косой взгляд на своё творение. — Он сейчас вообще не чувствует боли, легко может напрягать мышцы на разрыв. Чтобы схватка была честной, тебе лучше бы вновь облачиться в доспехи.

«Номер один» лениво почесал кубики на животе.

— Думаешь, я не смогу забороть бедолагу, последние дни обитавшего в коробке, имеющего проблемы с координацией и страдающего от трагических флэшбеков прямо посреди схватки?

— Эм… я… — некромагичка не успела сформулировать мысль: пленник, более-менее освоившись с управлением суррогатом нижней конечности, поднялся с места и, нагло взяв Фортуну за плечи, попросту отставил её в сторону.

Выглядел он, конечно же, колоритно. И жутенько.

Даркену не особо хотелось думать о том, через что прошёл этот уродец, которого даже пришлось оскопить в рамках «ускоренного оказания медицинской помощи», так как это было проще и быстрей, чем лечить то, что местные палачи ему оставили вместо гениталий, просто, чтобы оно болело посильней. В результате пленник даже без одежды уже не выглядел голым. Он, реально, практически не воспринимался, как человек. А то, что у него имелось на фронтальной части головы, не воспринималось, как лицо: просто обнажённое мясо, с отверстием, ответственным за дыхание, на месте рта да парой отметин, которые Туна ему воткнула в качестве суррогатов глаз.

Но сейчас гость-из-сундука уже не выглядел жалким. Под ультимативным магическим обезболиванием, он шагал твёрдо. Даже чересчур твёрдо, опуская ногу каждый раз с приложением силы, старательно топая, чтобы ощутить-таки столкновение стопы с пыльной плиткой пола.

Каждое движение обладало заметной инерцией. После любого сознательного действия бедолаге требовалось время, чтобы осознать своё положение в пространстве и решить, что произошло и как быть дальше.

Фортуна зря беспокоилась за Дарка. Если ему это потребовалось бы, он бы голышом ушатал это неуклюжее создание, не используя даже простейшего заклинания.

В следующий раз, когда пленник остановился после очередного шага, ему в грудь с двух ног, как в реслинге, влетел «номер один». Уродец при всей своей силе и выносливости не смог противопоставить этому прямолинейному и бесхитростному манёвру ничего. Вообще ничего. Только лишь махнул неуклюже корявками в воздухе, да отлетел назад, неуклюже растягиваясь на неровных камнях, каждый из которых вполне способен был перебить ему позвоночник: да, у пленника позвоночник оставался, если верить словам Фортуны.

Сам же Дарк ловко вскочил на ноги одним прыжком.

— Жёстка, да?! — издевательски спросил он своего противника, «пританцовывая» на месте, разом обеспечивая себе мобильность, запутывая противника и издеваясь над его неуклюжестью. — Ты знаешь, как быстро мне становится скучно. Я убью тебя, когда ты мне надоешь.

Уродец не ответил словом. Ему было не дано. Тихое хриплое сопение не могло обратиться в связную речь.

Уродец не ответил делом.

Он ответил бездействием. Не стал торопливо и неуклюже елозить суррогатными руками по камням, а всё хорошенько проанализировал, прежде чем вернуться в бой, эффектно поднявшись на ноги. Оттолкнулся, ударив локтями в жёсткую груду мусора, на которой валялся.

И тут же получил сначала удар под колено, а затем — ногой в лицо. И вновь рухнул на камни. Если бы у него ещё оставалась челюсть, Даркен бы разнёс её в мелкое крошево. Маллой-младший совершенно не жалел свою предыдущую версию. И пусть та сейчас была неспособна испытывать боль, физические повреждения всё ещё являлись отнюдь не тем, с чем хотел бы столкнуться едва-едва вылезший из сундука бедолага.

— Это всё, потому что ты, свинья, мало тренируешься, что неудивительно для свиньи. Шевели корявками!

Мощным ударом ноги некромаг переломал своему двойнику несколько рёбер, а затем тут же отскочил назад, уходят от довольно очевидной попытки захвата: уродец был не способен осуществить его, не выведя руки в специализированную позицию, предшествующую данному действу. Он вообще двигался, словно игрушка на ярко-выраженных шарнирах.

И вновь бывший пленник не торопился делать свой ход. Он некоторое время соизмерял свои возможности, прежде чем перекатился далеко вправо и, оттолкнувшись руками от земли, поднялся на ноги, тормозя свой чересчур уж мощный рывок ударом спиной о стену.

По крайней мере ему удалось вновь оказаться в вертикальном положении, не получив зуботычину от своей заметно более здоровой версии. Сама версия, впрочем, тоже не торопилась идти на сближение: она вызывающе поманила противника пальчиком.

Дарк не собирался позволять двойнику занять удобную позицию и играть «от обороны», уютненько устроившись у стеночки.

Узник нашёл взглядом противника. Некоторое время он сосредоточено смотрел на него, а затем рванул в атаку. Его намерения были слишком прозрачны: навязать сверхближний бой, схватить Дарка, воспользоваться преимуществом выносливости и силы в сравнении с шустрым, чересчур полагающимся на манёвренность и ударную технику врагом.

Это была ошибка. «Номер один» ударил на опережение. Ногой в голову.

Не рассчитал.

Противный хруст возвестил о переломе шеи, и изувеченный допельгангер, словно тряпичная кукла, рухнул на пол.

— Не свезло… — с некоторой грустью и разочарованием произнёс Дарк. — Я что-то не подумал, что ты со своей манерой двигаться уж слишком вложишься в движение вперёд и не успеешь даже попытаться отшатнуться. Ну… судьба нас рассудила.

Юный некромаг подошёл к своему двойнику и замер над ним, несколько секунд пытаясь разглядеть в этом подобии очей какое-то выражение. Обида? Горечь? Понимание? Принял ли этот уродец свою судьбу? Согласен ли он с условиями экзамена?

Ответа не было. Суррогат глаз был слишком нечеловеческим. Он не выражал ничего.