Сергей Тамбовский - Недостройка

– Ну давай, говори.

– Понимаешь, какое дело, Илья… – начал я, глядя в сторону моря, – Оксане ты не нравишься. Совсем. Поэтому она просила передать, чтобы ты отстал от неё, всё равно ничего не обломится.

– Это мы ещё посмотрим, кому чего обломится. А чего она сама это не сказала, чего тебя посылает?

– Она мне сказала, что всё уже тебе объяснила, но ты не понял.

– Ничего она мне не объясняла… (вот так так, подумал я, кто-то из них двоих сейчас врёт)… когда скажет, тогда и буду думать, а через третьих лиц по таким вопросам я не привык разбираться. И вообще иди ты, Антоша, знаешь куда…

– Стоп-стоп, – остановил его я, – давай ругаться пока не будем, а лучше послушай моё предложение, от которого тебе трудно будет отказаться.

– Интересно, – забычковал свою папиросину он, – что за предложение?

– Я передаю тебе из рук в руки литр прекрасного медицинского спирта, а ты перестаёшь донимать Оксану. Ну ты сам же посуди – эти две ленинградские бабы с тебя голодных глаз не сводят, нахрена тебе ещё третья?

– Два литра, – сразу взял деловой тон Илья.

– Полтора, больше я не сумею достать, – поправил его я.

– Лады, договорились, – твёрдо заключил замполит, протянув мне руку для пожатия. – Только поясни, чего это ты за неё вписываешься?

– У меня есть некоторые обязательства, – туманно ответил я, – больше не могу сказать.

– Ну не хочешь, не говори. Спирт чтоб не позднее завтрашнего дня отдал… или давай так сделаем, – как-то неуверенно предложил он, – сыграем в преф на Оксаночку, а?

– Это как? – спросил я.

– Просто – сочи, пуля 20, распасы арифметические, шесть пик обязаловка, десятерная проверяется, вист джентльменский. Кто выигрывает, получает Оксану, кто проигрывает – спирт.

– В преф же втроём играют, кого третьим брать, это первый вопрос, и если этот третий победит, что тогда, это второй… может в шахматы, там хотя бы один на один…

– В шахматы ты сильнее меня играешь, – угрюмо отвечал замполит.

– Фору могу дать, – твёрдо стал настаивать я, – без правой ладейной пешки буду играть… или так – играем десять партий, если счет 6:4 и меньше, это твоя победа, если 7:3 и больше, значит моя.

– Не пойдёт, – твёрдо ответил замполит, – слишком долго играть эти 10 партий будем.

– Твои предложения?

– Три партии, если я беру хотя бы пол-очка, значит выиграл.

– Не пол-очка, а одно, – поправил я, а то это уж совсем кабальные условия выходят, при одной ничьей это мой выигрыш, а уж дальше всё твоё.

Замполит подумал и согласился, а я продолжил.

– И ещё такое уточнение… получается, что ты в любом случае ничего не теряешь, ведь и Оксана, и спирт тебе не принадлежат, а надо бы, чтоб терял, если проиграешь…

– Твои предложения? – повторил он мои слова.

– Если я выигрываю, то ты получаешь свой спирт, а взамен отдаёшь литр икры.

– Не годится.

– Почему?

– Горбыль ещё не попёр, где я тебе сейчас икру возьму?

– Хорошо, икру будешь должен, в августе где-нибудь отдашь, а вот прямо сейчас две большие рыбины или четыре поменьше – ты же ловишь их, я видел.

– По рукам, – немного поколебавшись, отвечал Илья, – когда начинаем?

– Да вот прямо сегодня вечером… после ужина, у нас в общаге. Можешь секунданта взять, я тоже кого-нибудь из наших привлеку. Играем с часами?

– Да, по пять минут каждому.

И мы разошлись по своим рабочим местам – я в научный корпус паять цифровой вывод на телевизор, а он не знаю зачем, но в казарму отправился. Во время одного из перекуров меня нашла Оксана и спросила, что и как с её проблемой, я отвечал довольно туманно, что процессы разворачиваются, а результат скоро будет на выходе. Вечером мы встретились возле входа в общагу, замполит был бодр, весел и только что не подпрыгивал. В секунданты он взял того самого мичмана Семёна, который заведовал местным натуральным хозяйством, а я взял геноссе Мыльникова, как самого спокойного и нелюбопытного из нашей команды. Часы нашлись в Ленинской комнате (да, была здесь и такая, как же без неё-то).

И началась битва… мои коллеги по комнате спросили конечно, что это за турнир и можно ли им тоже поучаствовать. Отговорился тем, что у нас принципиальный спор с товарищем замполитом по поводу перестройки и гласности и третьи лица тут только мешать будут.

– Про ускорение ещё забыл, – заметил мне старшОй Петрович. – Как же перестройка и без ускорения?

– И точно забыл, – оправдался я, – у нас спор по поводу ускоренной перестройки гласности. В нашем отдельно взятом коллективе бухты Ольховой.

Слава богу, Оксаны тут не возникло, она сразу после ужина в свой офицерский корпус удалилась, а то пришлось бы объясняться. И да, тут же возник вопрос, кому первыми белыми играть? Если б чётное число партий было, там без разницы, а при наших условиях разница существенная.

– Монетку кинем? – предложил я.

Начали искать монеты, но не нашли – зачем они в бухте Ольховой, тут расплачиваться не с кем.

– Тогда так сделаем – крутанём кортик, на кого он покажет, тот и начинает белыми.

И замполит вытащил из ножен большой и блестящий кортик.

– Дай посмотреть? – попросил я.

– Смотри, мне не жалко, – великодушно разрешил замполит.

Тут же подтянулись и прочие ребята из нашей комнаты, включая Петровича, все покрутили в руках военно-морской артефакт и поцокали языком.

– А чего он не острый? – спросил секундант Мыльников. – Не отрежешь им ничего.

– Кортик не для того, чтоб резать, – отвечал замполит.

– А для чего?

– Чтоб нанести противнику урон в ближнем бою… ну или самому заколоться, если что…

– Ясно, – ответил я, – красивый, сволочь. Кто крутить будет?

– Я тебя доверяю, – великодушно согласился тот, – крути ты.

Пожал плечами, освободил место на столе и раскрутил девайс, тот, после десятка оборотов остановился остриём практически точно на моей физиономии.

– Моя взяла, – сказал я, разворачивая доску с фигурами и делая первый ход королевской пешкой е2-е4.

– Это мы ещё посмотрим, чья возьмёт, – буркнул замполит, отвечая е7-е5.

Тут же выяснилось, что играем мы испанскую партию в классическом варианте с ходом чёрного слона на с5. Замполит нещадно дымил папиросину за папиросиной, не спрашивая ни у кого разрешения, я морщился, но терпел, времена принудительной антиникотиновой истерии настанут ещё ой как нескоро. Через десяток ходов у него образовалась слабость в центре и висящая пешка, я обыграл этот момент, как смог, но он, гнида, жертвой качества сумел свести партию в ладейный эндшпиль, где остановил мою проходную пешку разменом на свои две. Итого получилась моя ладья против его слона – классическая ничья. Илья довольно потёр руки:

– Ещё пол-очка и усё, – и довольно заржал при этом.