Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

Цуг-флейта незатейливый, но нелегкий инструмент, Мэри играла на нем в детстве. Каждый микрометровый шаг поршня заметно изменял высоту звука, верную ноту взять не было никакой возможности, в середине ноты приходилось вносить маленькие поправки, так что процесс вполне тянул на гугген-музыку. Вероятно, точно так же дело обстояло с тромбонами, не зря их столько играло не в такт в этот вечер – отсутствие практики как вынужденная добродетель. Арт успешно выводил мелодию на своем свистке покрупнее, Мэри изо всех сил подстраивалась, некоторые прохожие останавливались и слушали. Мэри вдруг поняла: прохожие останавливались, потому что в этот вечер ни один музыкант не заслуживал остаться без аудитории. Это ее настолько тронуло, что Мэри чуть не пустила слезу, она сильнее дунула в маленький свисток, заставив его звучать почти настоящим дискантом. Слезливая ирландская баллада, без которой не обходится день Св. Патрика: ноябрьским днем на Раглан-роуд я увидел ее и сразу понял… Когда они закончили, Мэри потащила Арта прочь, приговаривая: «Пошли. Мы этими пищалками им все уши просверлим». Он только смеялся в ответ.

Много было бывших школьных оркестров, собравшихся вновь: люди достали из кладовок инструменты и пиджаки и с радостью погрузились в мир песен их юности.

– Швейцарцы никогда не расстаются с музыкой, – прокричал Арт, заглушая шум, – все учатся играть еще в школе, а даже если потом бросают, есть такие вечера, как сегодняшний, чтобы вспомнить.

Мэри кивнула, озираясь по сторонам. Лица музыкантов раскраснелись и сияли восторгом совместной игры. Музыка как игрушка для взрослых.

Звуки разных оркестров накладывались друг на друга, что, похоже, не мешало музыкантам, а если и мешало, то зрители воспринимали это как часть зрелища. Чем ближе к озеру, тем гуще становилась толпа, главные события происходили на берегу. Здесь нередко с одного места можно было услышать три мотива сразу, а то и больше.

– Настоящая какофония! – выкрикнула Мэри.

– Полифония! – крикнул в ответ Арт.

Мэри с улыбкой кивнула.

Приближалась полночь. Скоро наступит Пепельная среда с ее воздержанием и постом. А сейчас можно пускаться во все тяжкие. Жирный вторник. Похлеще новогодней ночи – всем раскрепоститься. Конец зимы не за горами, пусть еще не весна, но хотя бы обещание весны. Весна обязательно настанет. Это чувство и задавало тон карнавальной ночи.

Мэри и Арт спустились к озеру, к летней купальне. Мэри вспомнила большую конференцию во дворце конгрессов, гордиев узел мировых дел и тут же подумала: «Нет, не сейчас». Она всю жизнь пыталась распутать этот узел, а удалось выдернуть лишь пару веревочек, большой узел так и остался нераспутанным, несмотря на многолетние непрестанные усилия. От этой мысли повеяло холодом. Мэри схватила Арта за руку и повела к небольшому парку со статуей Ганимеда и орла.

– Ты ее раньше видел?

– Статую-то? Конечно. Вот только кем был Ганимед, я толком не помню. И птица тут при чем?

– Это своеобразная загадка. Якобы Ганимед встретился с Зевсом, и Зевс явился в облике орла. Посмотри на него. Как ты думаешь, что он говорит орлу? В чем здесь смысл?

Арт немного подумал. Обнаженный бронзовый юноша, руки вытянуты, твердо стоит на ногах, одна рука поднята вверх и отведена назад, вторая – опущена вниз и протянута вперед, словно он что-то предлагал птице – жест соколятника. Да только орел ростом почти до пояса человека.

– Крупная птичка, – оценил Арт. – И у нее что-то не в порядке с крыльями.

– Это – феникс, – внезапно догадалась Мэри. – Может быть, это феникс.

– Человек отдает ему свою жизнь, – подумал вслух Арт.

– Не знаю, – промолвила Мэри. – До меня смысл не доходит.

– Он что-то явно предлагает. Это жест дарящего. Он – это мы, правильно? То есть он, как и мы, отдает мир животным!

– Может быть.

Ганимед определенно что-то говорил орлу. Что мы обретем величие или хотя бы перестанем быть серостью. Что мы практически не изменились – все те же дети-вундеркинды. Что у нас нет другого дома. Что мы справимся, каких бы глупостей ни натворили. Что все пары не похожи друг на друга. Что единственная катастрофа, от которой невозможно оправиться, – это вымирание. Что мы можем превратить Землю в благое место. Что люди способны взять судьбу в свои руки. Что судьба – пустая выдумка.

Черная гладь озера тянулась до далеких холмов, Передних Альп. Над головой – черное небо с россыпью звезд. Орион, зимнее божество, – звездный двойник Ганимеда.

– Смысл должен быть, – повторила Мэри.

– Должен?

– Я думаю, да.

– Вон там запад и Юпитер, – Арт указал на самую яркую звезду. – Если большая птица – это Зевс, то прилетел он именно оттуда, правильно?

– Наверное.

Она попыталась увязать эту мысль с клокочущим шумом толпы, наслоением разных мелодий, озером, небом – нет, мир слишком велик. Мэри упрямо постаралась проникнуться этим чувством, ощутить внутри себя воздушный шар мира, океаны облаков в груди, этот город, его жителей, своего друга, Альпы, будущее – чересчур всего много. Она крепко сжала руку Арта. «Мы не остановимся, – мысленно сказала она ему, а вместе с ним – всем, кого знала сейчас или в прошлом, все эти люди переплелись в ее душе в один узел, живые и мертвые. – Мы не остановимся, – заверила их Мэри, но больше всех – себя. – Нас ничто не остановит, ничто, потому что никакой судьбы нет в природе, и наш конец никогда не настанет».

Благодарю за щедрую помощь:

Тома Атанасиу, Юргена Артцгендорфера, Эрика Берлоу, Терри Биссона, Михаэля Блумляйна (посмертно), Дика Брайана, Федерику Каругати, Эйми Чан, Делтона Чена, Джошуа Кловера, Ойсин Фаган, Бэннинга Гаррета, Лори Гловера, Дэна Глюзенкампа, Хилари Гордон, Кейси Хендмера, Фритца Хайдорна, Юрга Уане (посмертно), Тима Холмана, Джо Холтца, Арлен Хопкинс, Дрю Килинг, Кимона Керамидаса, Джонатана Летема, Маргарет Леви, Роберта Маркли, Тобиаса Менели, Ашвина Джекоба Мэтью, Криса Маккея, Колина Милберна, Мигуэля Ногуэса, Лайзу Ноуэлл, Оскара Пфеннингера (посмертно), Кавиту Филипс, Армандо Кинтеро, Картера Шольца, Марка Шварца, Анасуя Сенгупта, Славека Тулачика, Хосе Луиса де Висенте и К. Ю. Вонга.

«Бхаратия джаната парти» (Индийская народная партия). – Здесь и далее прим. пер.

«Раштрия сваямсевак сангх» (Союз добровольных слуг родины).

Температура, измеренная термометром, покрытым пропитанным водой материалом.

Название документального фильма о благотворительной организации врачей «Партнеры по здоровью», в свою очередь взятое из выступления американского аболициониста Теодора Паркера: «Я не претендую на понимание моральной вселенной; дуга длинна, мой взгляд далеко не достает. Я не могу рассчитать кривую и дополнить фигуру зрительным восприятием. Я могу угадать ее с помощью совести. Исходя из того, что я вижу, я уверен, что дуга эта склоняется к справедливости».