Кир Булычев - Сочинения в трех томах. Том второй. На днях землетрясение в Лигоне. Голые люди

Танги комиссару ВРК Тильви Кумтатону из Лигона 12.45

Подтверждаем получение радиограммы отдан приказ переброске горючего колонне грузовиков вертолетами с авиационной базы подполковник Кенги отозван Лигон транспортный самолет саперами и медиками вылетает через три часа готова ли посадочная площадка обеспечьте прием и размещение предлагаем начать немедленно эвакуацию госпиталя школ промышленных предприятий обеспечьте поддержку политических организаций совета горных феодалов

— Вы не будете возражать, уважаемый господин капитан, — сказал я, входя в палату, — если я отниму у вас пять минут драгоценного времени? Я очень спешу, но счел своим долгом навестить вас.

— Что же, — сказал Васунчок, — я ждал, что вы придете, князь. Одну секунду… Капрал, эту записку немедленно пошли с нарочным майору Тильви Кумтатону.

Он протянул полицейскому конверт. Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем доносит Васунчок новому хозяину.

— Как ваше здоровье? — осведомился я. — Когда мы можем надеяться увидеть вас снова здоровым?

— Боюсь, что я уже не вернусь на свой пост, — ответил мне старый шакал. — Уйду в монастырь и там закончу свои дни. Надо взяться за мое дело кому-то помоложе.

— Ну что вы, капитан, — возразил я. — Кто может быть энергичнее вас? Именно ваша непреклонность вызывает наше искреннее восхищение и желание видеть вас на этом ответственном посту еще многие годы.

Голова полицейского была забинтована так, что он казался старушкой из горного селения, укутанной в платок. Кожа лица была желтой, болезненной, но глаза блестели и не отрывались от моего лица. Его даже пули не берут. Я взглянул на часы. Времени было в обрез. Капитан Боро уже в пути. Мои резервы на исходе, а враги в любой момент могут получить подкрепление из Лигона. Поэтому я начинаю штурм их линии обороны. Ее фортов. Один из опорных пунктов — этот немощный старик.

— Какое же дело заставило столь занятого человека снизойти до больного старика? — спросил капитан.

Я оглянулся. Полицейский стоял в дверях. Капитан ценил свою скромную персону, не смел остаться без охраны.

— Прикажите полицейскому выйти, — сказал я.

— Выйди, — сказал капитан. — Постой в коридоре.

— Я несколько раз старался найти с вами общий язык, — сказал я.

— Меня нельзя купить.

— Я не о деньгах. В интересах округа, чтобы между нами царило понимание.

— У вас было полное понимание с губернатором. Это мешало мне, потому что я не раз получал приказ остановиться на пол-пути.

— Губернатор — это наше прошлое. У меня с ним были свои разногласия, я никогда не считал его своим другом. Зато вам теперь повезло. В качестве комиссара вы получили родственника.

— Это не относится к делу.

— Мы квиты. Однако я все еще надеюсь, что мы договоримся. Хотя бы перед лицом бедствия, которое надвигается на наш город.

— Вы хорошо информированы, князь, — сказал капитан. — И когда же, по вашим сведениям, оно нагрянет?

— Неизвестно, — сказал я печально. — Русский геолог, который вез бумаги в Танги, умудрился потерять их по дороге. Теперь русские говорят, что не могут сказать точного срока.

— А мне сказали, что документы у русского геолога кто-то украл. И, возможно, не без помощи Матура.

— Ну вот, видите, как легко распространяются в нашем городе слухи. Мне горько сознавать, что подозрение пало на достойного человека, который приехал сюда по своим делам, не имеющим отношения к землетрясению.

— Покупать спичечную фабрику?

— Как заблуждаются те, кто считает вас больным и немощным. Вы, господин капитан, как орел, с высоты обозревающий мелочную суету и человеческие деяния.

— Меня удивляет это решение господина Матура. Он делец, а никто из дельцов не стал бы покупать фабрику, которую могут в любой момент национализировать.

— Предположим, что господин Матур плохой делец, предположим, наконец, что в страхе перед национализацией старый владелец продал ее Матуру за бесценок.

— Тантунчок? За бесценок?

Я предпочел оставить эту тему. Старик умело уводил меня от главного разговора.

. — Господин капитан, я пришел к вам не для того, чтобы обсуждать сделки господина Матура.

— Почему же? Господин Матур ваш близкий друг…

— Я мог бы подружиться с вами, но никогда с бенгальским торговцем… Я пришел к вам с просьбой.

— С просьбой?

— Как вы знаете, мое сердце давно раскрыто в сторону вашей прекрасной дочери. Более того, Лами привлекла к себе симпатии моей матери, что сделать нелегко. Я, как вам известно, веду себя по отношению к Лами как джентльмен. Ни разу не воспользовался влиянием для того, чтобы привлечь Лами. Мне хотелось бы, чтобы ее сердце открылось навстречу моему по доброй воле…

Он не отвечал. Может быть, устал. Я продолжал:

— Склоняясь расположением к вашей уважаемой дочери, господин капитан, я рассматриваю вас как моего отца. Я не обращаю внимания на ваше нерасположение ко мне, потому что оно мотивируется служебным долгом. Через своих людей с громадным трудом я достал и передал с Лами лекарство для вас…

Капитан поморщился. Не сдержал злости, шакал.

— Я так и думал, — сказал он тихо. — Она обманула меня.

— Не сердитесь на Лами за ложь. Я лично просил ее не открывать правду. Что за радость мне добиваться вашего расположения подарками! Мы оба мужчины и понимаем, что лишь наши достоинства могут нас сблизить.

Я уже потерял пятнадцать минут. Машины капитана Боро едут к сосновой роще.

— Я пришел просить вашего согласия на то, чтобы Лами стала моей женой.

Ну сколько можно молчать! Ни один полицейский капитан в Лигоне не мог мечтать о такой чести. Я мог сделать предложение в Лондоне любой баронессе, я мог, наконец, жениться на правнучке последнего короля Лигона, но я делаю предложение дочери капитана полиции. Во мне бушевал восточный князь. Западный же джентльмен понимал, что среди сотен невест, которых подсовывали мне соседние вельможи или благонамеренные родственники, не было ни одной женщины, которая могла бы составить мне пару не только в этих диких горах, но и в любом европейском городе, которая была бы не традиционной дурой-супругой, сидящей в горном доме и плодящей детей, а дамой, достойной встать рядом со мной на самой высокой платформе под лучами юпитеров — подобно Жаклин Кеннеди. Ибо выбор жены в наши дни — это не вопрос престолонаследия. Старые феодальные традиции — фикция, которую могут стереть с лица земли росчерком пера чиновник в Лигоне или демонстранты с Дурацкими лозунгами. Женитьба — это союз, который должен хорошо смотреться на экранах телевизоров.

— Что стоит за вашей просьбой? — нарушил молчание капитан.