Вера Порет - Жестокий эксперимент

Весь следующий день я избегала встречи со своим доктором: не пошла на завтрак, не сидела в палате, а бродила по белым коридорам и постоянно вертела головой. Я обошла большую часть территории Института и не увидела ничего впечатляющего. Просто несколько серых пятиэтажных корпусов, парковка для автомобилей сотрудников, сонная охрана у ворот и парк. Вокруг невысокий забор и лес. Я не услышала шума машин, будто дорога находилась не поблизости или же не пользовалась популярностью у автомобилистов.

Я познакомилась с женщиной из соседней комнаты. Ее звали Нина, и она отдала два года. Ее мужу требовалась какая-то сложная операция на ноге, а Нина очень хотела, чтобы ее любимый мог ходить. Эта дурацкая история вызвала во мне неприятное чувство. Я не могла понять эту женщину, которая была безмерно благодарна Институту и рассказывала о своем муже с горящими глазами и идиотской улыбкой. Она была счастлива. Ей разрешили ему позвонить, и оказалось, что ногу ему спасли. Он даже обещал прийти за ней, когда ее отпустят.

Вознаграждение за мое время на фоне этой улыбающейся женщины и ее истории померкло. Она пожелала здоровья для близкого, искренне, от всего сердца. Из-за большой любви. Я бы так не смогла. Я так никогда не любила.

А может, не стоило прятаться от доктора?

Я пошла на обед в надежде, что мой знакомый прольет свет на часть моих вопросов, но он все не появлялся. Неужели устроил себе выходной?

Доктора не было целых три дня. Я хотела спросить у медсестер, куда он подевался, но не стала. По-прежнему грустила о потерянном времени и пыталась вспомнить подробности своей жизни до заключения контракта.

Приходилось отсиживать лекции про политику, новую технику, открытия, совершенные якобы благодаря таким, как мы, и прочую муть. Я садилась подальше от вещателя и просто дремала. Не хотелось слушать про туристические полеты в космос. Я еще не разобралась, что происходит на Земле. Все эти люди, читающие лекции, выдавали помпезные речи о том, как много было разработано лекарств, сколько жизней удалось спасти, и при этом никто не называл имен. Я хотела услышать что-то в духе: «Вот благодаря вам, Ольга, мы создали лекарство от рака. Выпил пару таблеток, и опухоль со всеми метастазами рассосались». Такого никто не говорил. Никакой конкретики не звучало, только общие слова, которые меня совсем не трогали и не заставляли почувствовать себя особенной. Скорее, я ощущала себя идиоткой. Особенно, когда говорили про новые бытовые приборы. Крутой многофункциональный бытовой помощник вымоет окно в два счета. Нужно лишь прилепить его к окну с внутренней стороны. Не нужно ничего открывать. Ведь так важно навести чистоту безопасно, если вы живете на тридцать пятом этаже. А купить такой мойщик окон можно вот в таком магазине. Я смотрела на других слушателей и видела, как они жадно глотали россказни про бытовых роботов и записывали адрес магазина, пуская слюни.

Похолодало. У меня не было с собой серой дурацкой синтетической кофты, а так хотелось посидеть в парке подольше. Между неинтересными лекциями перерыв выдался аж в полчаса. Не желаю возвращаться в корпус и терять драгоценные минуты своей жизни. Я готова выйти в изменившийся мир, как есть. Сама буду его изучать, как это делают маленькие дети. Буду ходить по улицам и смотреть, как они преобразились. Позвоню по всем номерам в моем телефоне. Обниму отца, поговорю с матерью. Скажу, что больше не буду трепать ей нервы и приглашу к себе в гости. Куплю самый обычный торт, и мы поговорим о том, чем она жила все эти годы. Она немного поругает меня и успокоится.

Как же мне хочется туда, к своим близким! Просто отдайте мои вещи и отпустите, наконец!

Я скрестила руки на груди, сунув кисти рук в подмышки, чтобы согреться. Тишина убаюкивала, и я ощутила, что веки стали тяжелыми. Так не хотелось проваливаться в сон здесь, среди каштанов и ясеней, где между лавочками разбиты клумбы с яркими цветами. Как же они назывались? Бархатцы. Или ноготки. Никогда не разбиралась в цветах, но мне нравилось на них смотреть. Их оранжевые лепестки привносили красок в мои унылые серые будни. Нет, среди такой красоты спать нельзя. Посплю на одной из дурацких лекций!

Я потерла веки пальцами, и сон отступил.

– Это твое любимое место, – услышала знакомый голос. Мой доктор сел рядом. Слишком резко, как будто был чем-то обеспокоен. И руки сцепил сильно, не так, как это бывает с теми, кто хочет поболтать о ерунде.

Вообще-то я думала о нем. Он был вежливым. Это, конечно, входило в его обязанности, но хотелось верить, что он всегда такой и со всеми. Даже если бы мы вдруг подружились, он бы подбирал слова, чтобы не задеть меня неосторожной фразой. И мне это нравилось. Это то, чего так не хватало мне. Я могла ляпнуть что-нибудь не то, а потом сожалеть об этом.

– Хочу рассказать о некоторых экспериментах, которые проводили с твоим телом.

Давай, док. Я уже ко всему готова. Меня заразили чем-то неизлечимым, а потом вылечили, но вылезли побочные эффекты?

В парке никого, кроме нас, не было. Проснувшиеся отправились на скучные лекции, а медперсонал наверняка занялся пациентами. Из-за деревьев выглядывал реабилитационный корпус, серый и унылый, как небо над нашими головами. Август выдался холодным и пасмурным.

Доктор мял руки, а я ждала, когда же он начнет говорить, и смотрела вглубь парка. Густые кроны не пропускали света, а в такие дни, как сегодня, ровные стволы сливались с черным забором и превращались в одну темную массу.

– У тебя родился ребенок.

Молодец, ты меня удивил. И, кстати, почему это мы перешли на ты?

Я только подумала о том, что мой врач может быть деликатным, а он взял и перешел невидимые границы моего личного пространства. А еще сказал, что у меня родился ребенок.

– Это шутка такая?

– Нет.

Дмитрий Игоревич хмурил лоб, и меня это настораживало. Что-то пошло не по плану? Ребенок родился больным? Или умер?

– Что ты помнишь?

– Помню прогулку на корабле, который оказался больницей. Побег. Все. Я уже рассказывала.

– Ребенок родился позже. Ты была в сознании и во время подготовки, и во время беременности.

– Ничего такого не помню.

Значит, я все же переспала с красавчиком.

Чувствовала я себя в тот момент умалишенной, больной на голову неполноценной идиоткой. Как я могла пропустить такие крупные изменения в моем теле? В моей жизни! И что теперь с ребенком?

– Родилась девочка, – обозначил доктор.

– Где она сейчас?

– Здесь. Ее эксперимент еще не закончен. К ней пока нельзя.

– А что с отцом ребенка? Это ведь тот красавчик с корабля?

– Нет.

Я не переспала с красавчиком. Это хорошо или плохо? Сама не пойму. О Михаиле я тоже думала, но он был слишком хорош для меня. Рядом с ним гармонично смотрелась бы ослепительной красоты супермодель, начитанная, умная и умеющая хорошо готовить. Такая бы смогла его удержать. А я нет. Я пару раз выскажусь резко, сготовлю яичницу вместе со скорлупой, мать моя начнет ему названивать, и он сбежит.