Максим Далин - Терапия

— Я не собирался, — вымучивает мужик, и Крошка Ло немедленно его отпускает.

Мужик садится на место, глядя на неё, как на атомную бомбу.

— Люди, — говорит Крошка Ло, — вы ведёте себя скверно. Бесчеловечно, я бы сказала.

И зал — в шоке: заговорила Валаамова ослица. Никто из Галатей напрямую к людям, без заданных им вопросов, до сих пор не обращался.

— Вместо того, чтобы помочь мне спасать одного из вас, вы мешаете, — продолжает Крошка Ло. Её голос жёстче, чем обычный голосок диснеевской принцессы, и не особенно соответствует внешности. — Фредерик Клер — человек в беде, в постоянной затяжной беде. И я не сексуальная игрушка, я — его куратор, адвокат, психотерапевт и телохранитель. Мои обязанности заключаются в том, чтобы защитить от его опасной сексуальной перверсии и его самого, и других людей. Я не понимаю, чем вы все недовольны.

Зал шелестит тихими голосами. Фред очнулся, смотрит на Крошку Ло с нежностью и тоской, на лице написано «ну вот зачем она?!»

— Видишь ли, — наконец, говорит серьёзный парень из первого ряда, — ты просто ужасно похожа на хорошенькую жертву маньяка… а Клер — на этакого довольного жизнью Гумберта, наконец, укравшего Лолиту…

— Я выгляжу приятно, а Фредерик не должен быть счастливым, потому что вам не нравится видеть счастливым человека с такими сексуальными проблемами. Я верно вас поняла? — спрашивает Крошка Ло.

Все молчат. Даже шушукаться перестали.

— Я поняла верно, — говорит Крошка Ло грустно. — Вы все понимаете, что я — отличный выход из положения, но я делаю счастливым человека, который, с вашей точки зрения, должен страдать. Я читала то, что вы пишете в социальных сетях. Всё это «гори в аду», «пожизненно в тюрьму» и «пусть убирается из страны». Фред совершенно безопасен для вас, безопасен для детей, когда я рядом с ним, ему спокойно и хорошо — но он вам не нравится, и то, что ему хорошо, вам не нравится. Именно поэтому выхода нет. Я учла все обстоятельства?

— Это не так! — возмущённо кричит девушка в очках. — До его счастья и несчастья никому дела нет! Просто он ходит в обнимку с ребёнком… ну, с тобой, а ты выглядишь, как ребёнок… и всякие подонки смотрят, возбуждаются и, быть может, хотят сделать то же самое!

— Разве ходить в обнимку — преступление? — спрашивает Крошка Ло.

— Это намекает… на всякое! — выпаливает девушка в очках.

— На худой конец — если бы было видно, что ты — мех, ещё было бы терпимо, — замечает матрона. — Если бы ты не была так похожа на настоящего ребёнка.

— Хорошая идея, — говорит серьёзный парень.

— Как я должна выгядеть? — спрашивает Крошка Ло.

— Как робот! — уверенно говорит девушка в очках. — Как обыкновенный робот.

— С терапевтической точки зрения это не сработает, — говорит Крошка Ло.

— Ты отлично сможешь следить за ним сутками, если будешь выглядеть не так субтильно, — говорит мужик, которого она помяла. В его тоне — заметное злорадство.

— То есть, мы снова приходим к тому, что Фредерику нужно ограничить свободу, а я должна стать не терапевтом, а охранником передвижной тюрьмы? — спрашивает Крошка Ло. — Вы по-прежнему настаиваете на том, что ему нельзя радоваться?

И кого-то в зале срывает. Орут: «Ну и нельзя!», «Пусть утрётся!», «Нечего его ублажать!» — и лица у них просто дикие. Фред съёживается на стуле, обхватив голову руками.

— Между прочим, — ледяной голос Крошки Ло перекрывает вопли, — вы говорите о человеке, который никому и никогда не причинил никакого зла. Вы это не забыли?

— Он думает о детях всякие мерзости! — выкрикивает матрона с побагровевшим лицом. — Да я бы за одно это убивала!

— А что если я прочту ваши мысли и вслух скажу, о чём вы думаете? — насмешливо спрашивает Крошка Ло. — Разу уж вы решили, что нужно наказывать за мыслепреступления. Если хотите, могу вывести на экран образы из ваших сексуальных фантазий. Кто первый? Вы, госпожа?

Дама срывается с места, почтеннейшая публика вскакивает, роняя стулья, журналисты несутся к выходу, будто их разгоняют полисмены со слезоточивым газом — а Крошка Ло звонко хохочет им вслед:

— Куда же вы? Это же шутка! Я не умею читать мысли, никто не умеет!

Но наши интервьюеры, красные, как варёные раки, толпятся в дверях, им стыдно смотреть друг на друга. Крошка Ло обнимает Фреда и гладит его по голове, он цепляется за неё, как за соломинку.

— Сильно, — качает головой Мама-Джейн. — Не в бровь, а в глаз. Мы обзавелись целым букетом врагов.

— Я ошиблась? — печально спрашивает Крошка Ло. — Я хотела им показать, что дурные мысли бывают у всех — как же можно нападать на кого-то только за то, что он откровеннее других?

— Они не поймут тебя, — глухо говорит Фред, уткнувшись в её живот лицом. — В конце концов, меня всё-таки арестуют. Выхода нет.

— Не падай духом, дядя Фред, — говорит Крошка Ло. — Мы не дадим им тебя обижать.

Фред поднимает голову, улыбается — и разражается рыданиями.

Это интервью имеет, как говорится, широкий общественный резонанс. Нас тягают по ток-шоу и круглым столам, Фред даже привык — психует поменьше. У Крошки Ло берут отдельное интервью — и это уже прецедент: её перестают воспринимать как неразумную деточку и как говорящую сексуальную куклу… не все, конечно, но многие. После того, как из нас месяц тянули жилы и мотали нервы — за Фредом, скрепя сердце, законодательно признают право на мех-секретаря, который выглядит, как маленькая девочка.

За это время он успевает продать бизнес; теперь он штатный сотрудник «Пигмалион-М», тестировщик. И его деньги большей частью вложены в наш проект — так ему кажется безопаснее.

Потому что он просто видеть не может то, что малюют на стёклах его ухоженных и красивых супермаркетов. Закон законом, но слишком многие люди остались при своём мнении. В нашей крепости ему безопаснее.

Мы боялись, что кто-нибудь опознает в Крошке Ло ту девочку, которая лет пятнадцать назад снималась в рекламе и стала прототипом для внешности машины, но никто не опознал: Фред и Крошка Ло очень здорово изменили исходник. Хоть в этом-то нам повезло.

Но не успели мы вздохнуть после всей этой нервотрёпки, как к нам потянулись всякие и всяческие бедолаги. Люди, которые весь этот нестерпимый скандал восприняли как рекламу в чистом виде.

Потому что теперь по закону было можно иметь мех-секретаря любой наружности. Любой вообще. И никому нет дела.

Педофилов мы, в какой-то степени, ждали. Во всяком случае, Мама-Джейн не исключала, что они появятся, когда поймут, что нашёлся некий выход из их положения. Но педофилов в этом шествии фриков оказалось не так уж много — и среди них было довольно мало в половину настолько же здравомыслящих, как Фред. Впрочем, у большинства этих несчастных придурков был такой же больной и загнанный вид, как у Фреда — и Мама-Джейн списалась со своими друзьями-психиатрами, чтобы они её хоть немного разгрузили и приняли часть наших пациентов.