Тимур Максютов - Чешуя ангела [litres]

Через час стало ясно, почему Аксель прислал джип: машина сошла с трассы и поехала по ухабам разбитой, словно от бомбёжки, дороги. Мотало изрядно, Игорь вцепился в сидение, опасаясь при очередном толчке разбить голову о высокий потолок, проворчал:

– Такое впечатление, что война не кончилась.

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида, усмехнулся, сказал странное:

– Так война толком и не начиналась, до того детские игры были.

От этих слов стало не по себе. Игорь молчал, глядя сквозь тонированное стекло на рыжие стволы сосен; через полчаса пытка ямами кончилась, в глухом лесу внезапно обнаружился вполне приличный асфальт, джип заревел турбиной – и вскоре упёрся в настоящий блокпост, словно перенесённый из горячей точки: бетонные блоки, мешки с песком, даже пулемётный ствол в прищуренной амбразуре.

Шлагбаум бесшумно отсалютовал, лесной пейзаж сменился аккуратным газоном и подстриженными кустами; джип остановился у деревянного и в то же время неимоверно помпезного дома. На крыльце стоял Аксель собственной персоной, в чём-то летнем, легкомысленном: светлые штаны спортивного кроя, майка с Дартом Вейдером. Игорь сразу почувствовал себя неуютно в официальном жарком костюме.

– Прошу, прошу, Игорь, э-э, Анатольевич! Добро пожаловать в мою лесную избушку!

– Хороша избушка, квадратов восемьсот.

– Тысяча пятьдесят, не считая флигелей.

В духе обстановки прислуга была обряжена в сарафаны и косоворотки, из блюда с чёрной икрой торчала расписная деревянная ложка. Аксель отломал от каравая кус, щедро навалил антрацитные зёрна на горбушку, вцепился мелкими острыми зубками, зажмурился, заурчал.

– Не скромничай, Игорь, кушай.

Игорь поморщился от этого «кушай», сказал:

– Спасибо, я сыт. Я начну, чтобы не терять времени. Работа проделана большая, но результаты скромные, документы большей частью исчезли, всё-таки почти восемьдесят лет прошло. Особенно плохо с архивами ФСБ, в перестройку там погуляли, конечно.

– Не переживай, самое ценное под шумок жгли отнюдь не юные демократы со взором горящим, – усмехнулся Аксель. – А кое-что надежно спрятано. Очень иногда помогает, японский городовой. Некоторым деятелям бизнеса и культуры полезно помнить, что где-то на квартире глухой бабушки из Подольска лежит фанерный чемоданчик, в котором – подписанные гуру либерализма сексотские отчёты. Но ты неплохо поработал, лучше, наверное, и не сделать, у тебя источники добротные, вроде Савочки.

– Кого?

– Пенсионера КГБ Николая Савченко. Всё так же с портфельчиком ходит?

– Откуда вы…

Аксель наконец прожевал. Посмотрел в упор, не моргая, ощерил мелкие зубки в ухмылке:

– Игорь, я уже говорил: у моей службы безопасности возможностей побольше, чем у некоторых государственных. Тем более что с Савочкой я лично знаком, приходилось пересекаться. Зануда и неудачник, но аккуратист и не без аналитических способностей. Ладно, это к делу не относится. Узнал, когда именно наш фигурант стал таким, э-э, необычным? И главное, почему?

– Смотря что считать необычным.

– Не разочаровывай меня. Или ты лукавишь, Игорёк? Не советую.

Игорю откинулся, сложил руки на груди.

– Семён Семёнович, мне удалось кое-что собрать: свидетельства очевидцев, материалы из открытых и закрытых архивов. Но это такое… Противоречивое очень, а половина, если не больше, вообще глупости, явная выдумка. Бред, честное слово. Якобы Конрад обладает, так скажем, мистическими способностями. Минимум четыре свидетельства о его гибели и последующем воскрешении, из самых разных источников, в том числе, например, от начальника управления «Тевель», человека в высшей степени серьёзного.

– Это ты про Изю Либермана? Верно, в Моссаде других не держат, – кивнул Аксель.

– Участие Конрада в инциденте на чекпойнте «Фокстрот» упоминается в секретном отчёте британского командования в Берлине, причём без выводов и заключений, потому что там такие выводы напрашиваются, что весь штаб надо направлять в Бедлам колонной по четыре.

И вообще, человеку по документам девяносто, а выглядит он от силы на пятьдесят. Такого не может быть. Думаю, вся эта история про Толика Горского, блокадного мальчика – фальшивка для пущего тумана.

Аксель вздохнул. Налил виски в чайную чашку с гжельской росписью, выпил, сказал:

– Почему фальшивка? Был мальчик.

– Мальчик был, – согласился Игорь. – Только к Конраду он никакого отношения не имеет, если рассуждать логически.

Аксель грохнул кулаком по столу:

– Да какая логика, японский городовой! В этой истории логики нет и быть не может. Скажи, Дьяков, зачем я тебя нанял? Думаешь, у меня всех этих архивных бумажек нет? Да побольше, чем у тебя. Так зачем?

Игорь поёжился под холодным взглядом:

– Ну, моя фирма лучшая в отрасли.

– И что? Я же тебя не герб прошу рисовать. Ты гуманитарий, у тебя мозги должны быть заточены вот на это. На нелогичное, странное, нездешнее, понимаешь? Аналитиков у меня своих полно, но здесь не анализ нужен, а чуйка, воображение, умение шагнуть за грань. Сейчас минуту помолчи, подумай, что ты мне хочешь сказать. Такое, чтобы я передумал разрывать контракт.

Игорь открыл папку, положил на стол фотографию:

– Это Афганистан, восемьдесят пятый год. Рядом с Конрадом – ещё один уникум, они вместе фигурируют в нескольких…

– Рамиль Фарухович Аждахов, – сказал Аксель, едва взглянув на фото. – Ты с ним аккуратнее, непонятно, кто на кого работает: он на высшие госструктуры или они на него. Ну-ка, разъясни мне его одной фразой.

– Создатель провалившегося проекта «Русазия».

– Не годится. Во-первых, не создатель, скорее интерпретатор, во-вторых, чего это вдруг «провалившегося»? Ещё одна попытка, Игорь.

– Солдат всех российских войн за последние сто лет.

– Вот! Гораздо лучше. И что же их связывает, Конрада и Рамиля?

Игорь почесал лоб:

– У меня была дикая версия, я её отбросил, но раз вы хотите мистику, а не логику…

– Да! Именно мистику я и хочу, потому что логикой это не берётся.

– Тогда мне надо довести мысль до конца, за сутки управлюсь. Если коротко: странности обоих как-то связаны с погибшей в сороковом году научной экспедицией таджикского совнаркома. В архивах республиканской академии наук невнятно упоминается представленный Ильёй Горским палеонтологический образец, справиться с изучением которого так и не сумели, вернули обратно. Илья увёз образец в Ленинград. А там университет тему открывать отказался, образец не зарегистрирован в описях имущества ни одной из кафедр. То есть куда-то пропал. Куда – неизвестно, зато известно, что его разыскивал Рамиль. И ещё: в ряде случаев Рамиль и Конрад действовали совместно, но выглядело это не как сотрудничество, а как результирующая противоположных сил. Временный союз ангела и демона, если угодно.