Павел Гигаури - Соб@чий глюк [litres]

– А ты совсем блядью стала! Что ты свои сиськи выставила? Встала тут раком, сиськи вперед! – начал возмущаться я, но Кум меня перебил:

– Транзистор, ты что на старшую сестру голос повышаешь? Тебе не нравится – ты и не смотри! А другие люди красоту ценят! Ксения Георгиевна, вы его не слушайте, это он из вредности!

– Какой вредности? Мне противно это видеть! И у нее совести нет, она со мной в детстве в одной ванной купалась! А теперь…

– С тобой, придурком, купалась, а вот с Сергей Иванычем нет, – вдруг игриво сказала Ксения.

Кум замер от предчувствия, что ему может что-то обломиться.

– О-о-о! – только и смог произнести я, полностью оглушенный услышанным.

Оживившийся Кум схватился за бутылку:

– Давайте выпьем за нашу человечность! – предложил он, разливая коньяк.

– С удовольствием! – кокетливо отозвалась сестра.

– Быстро пароль от твоего компьютера! – приказал я сестре.

– Киноцеф, – не задумываясь ответила Ксения.

Я быстро подбежал к сестринскому письменному столу, ввел пароль.

– Я отключаю кислород всему твоему блядскому институту, – предупредил я.

– Что? – не врубилась сестра.

Кум понял меня быстрее, поскольку был вовлечен в отключение кислорода в Ксениной квартире:

– Георгич, ну будь человеком! Не обламывай кайф! От тебя что, убудет? – взмолился он.

– Хрена тебе лысого, лысый хрен! – коротко ответил я.

Через минуту вай-фай во всем институте был отключен.

– А теперь, дорогие друзья, разбежались! Ты – к своему Игоряше, а ты, Кум, куда хочешь! У тебя записная книжка большая! Все! По коням!

Несостоявшиеся любовники виновато посмотрели друг на друга, как подростки, которых разогнали родители, а потом на меня.

– Эх, – вздохнул Кум, – давайте хоть за человечность выпьем, а то я уже разлил.

Сестра заколебалась.

Я молча взял рюмку, сестра тоже взяла свою. Кум поднял рюмку и торжественно сказал:

– За нас, не собак!

– Будем здоровы, – подхватила Ксения.

– За вас, не собак! – отозвался я.

Все без энтузиазма выпили и взяли по конфете.

– Слушай, Транзистор, у меня такое чувство, что на тебя вирус не очень действует, – заговорщицки сказал Кум. – Это почему? Вся зараза с тебя пошла, а тебе хоть бы хны! Может, ты это специально замутил? Или, может, ты шпион-диверсант?

– Может быть, – ответил я мрачно.

– Это вы зря так, Сергей Иванович, – вступилась за меня сестра. – Я же вам говорила, что специально так сделать невозможно.

– Это я к слову. Но ведь согласитесь, Ксения Георгиевна, вирус, похоже, на него не действует. Может, на нем эксперимент какой-нибудь поставить? – с надеждой спросил Кум.

– Я тебе что, собака – эксперименты на мне ставить. Злопамятный ты, Кум, – отозвался я.

– Мне докопаться хочется, почему вирус на тебя, засранца, не действует, – честно признался Сергей Иванович.

– А с чего ты решил, что он на меня не действует? То, что я на сестринские сиськи не бросился? Или то, что я дрочить не бегаю?

– А хотя бы и это!

– Если совсем честно, то не знаю сам. Но мозги у меня заняты чем-то другим. Чем точно, я определить не могу, но другим. А может, связь с трансом меня доконала? А может, Светка?

– С каким трансом? – вмешалась сестра. – Это что, правда?

– И ты знала? – беспомощно спросил я.

– Да, мне Света говорила, но я ей не поверила.

– Ладно. По домам! Ты, Кум, думай, почему глюк на меня не действует. Узнаешь – скажи, – подытожил я вечер.

– Хорошо. Слушай, Георгич, ты на «ройсе»? – мирно спросил Кум.

– Да.

– Подвези, – вкрадчиво попросил Кум.

– А твой «гелик»? Что, сломался?

– Нет. Я его здесь оставлю. У меня принцип: либо глинтвейн – либо «гелендваген»! Вот!

– Надо же, эфэсбэшник, а такой принципиальный! У тебя же и сирены, и жужжалки, и мигалки!

– Принцип есть принцип, – настоял Кум.

– Принцип уважительный. Поехали. Только сначала отвезем меня, а потом уже тебя, – предупредил я.

– А мне так даже лучше. Я на «роллс-ройсе» ни разу не катался, – сказал Сергей Иванович, а потом добавил: – Раз уж такие дела, то давайте на посошок.

– Я пас, – отказался я.

– Я тоже не хочу, – отозвалась смущенная сестра.

– Я один не могу, – настоял Кум.

– Не можешь – не пей, – парировал я.

– Ксения Георгиевна, пожалуйста! – попросил Сергей Иванович.

– Ксюха, не ломайся. Только что была готова отдаться, а сейчас рюмку боишься выпить, – подзудил я, желая уже наконец выбраться из института.

– Ну, хорошо, – согласилась сестра.

Кум быстро налил две рюмки и провозгласил тост:

– За человечность!

Они с сестрой чокнулись, быстро выпили, закусили конфетами, и мы наконец-то разошлись.

Придя домой, первым делом я пошел выгуливать Собакина – пять километров. Моя цель пройти эти пять километров как можно быстрее, а задача Собакина – обнюхать каждый фонарный столб и каждый куст. То есть задачи у нас противоположные, поэтому поводок мы тянем в противоположные стороны. Всегда послушный и флегматичный, Собакин на прогулке чувствует себя в своем праве: что его – то его. Мои призывы к собачьей совести не работают, более того, он в ответ сам взывает к моей совести:

– Ты целый день где-то шлялся, а я сидел в четырех стенах один. Поэтому молчи в тряпочку или говори по своему телефону.

Я решил последовать совету Собакина и позвонить Светке. Она тут прислала эсэмэску с вопросом, как прошел день. Удивительное дело, меня раздражает, когда Светка присылает мне эсэмэски со своими глупыми вопросами: как прошел день? как ты себя чувствуешь? я соскучилась и прочее. Какая-то показуха телеграммная. С другой стороны, если она ничего не присылает, это меня тоже раздражает.

Светка откликнулась тут же и сразу же спросила, как прошла конференция. Я коротко рассказал, но она хотела подробностей и проявляла живой интерес к конференции и этим тоже меня злила.

– Ты когда приедешь? У меня злости накопилось море, вирус в моей крови размножается и усиливает злость. Я чувствую, что могу потерять контроль над собой, – начал я легкий шантаж.

– Тема, милый, ну потерпи, сегодня последняя ночь. Завтра буду в твоей постели, – успокаивала меня Светка.

– До завтра надо еще дожить! – отрезал я. – Вирус вызывает у меня отравление крови, и деваться мне некуда. Вирус требует тебя! А ты взялась за тещей ухаживать! – прокричал я в телефон. Злость действительно нарастала.

– Артем, миленький, но ведь это здорово!

– Что в этом здорового? Теща все равно твою сестру любит больше тебя. И, кстати, правильно делает. Я тоже твою сестру скоро буду любить больше тебя. Я думаю, что она возражать не будет, – меня несло.

– Артем, это же здорово, что твой вирус реагирует только на меня! – на обращая внимая на мою тираду, радостно сказала Светка.