Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма [сборник litres]

– Никуда мы его не понесем, – твердо сказал Джо. – Барбара, вы передвигали Хью?

– Только положила его голову к себе на колени.

– В таком случае больше его не шевелите. – Джо принялся осматривать своего пациента, осторожно прикасаясь к нему. – Серьезных травм я не вижу, – наконец решил он. – Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока Хью не придет в себя. Тогда я смогу проверить его глаза на предмет сотрясения мозга, проверить, сможет ли он шевелить пальцами на ногах, ну и все такое.

– Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?

– Ничего заслуживающего внимания, – уверил ее Дьюк. – Джо считает, что сломал пару ребер. Я немного повредил плечо. Мать просто откатилась к стене. Сестрица сейчас ее успокаивает. Она тоже в полном порядке, если не считать шишки на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?

– Только ушибы. Мы с Хью как раз раскладывали двойной пасьянс и пытались не растаять от жары, когда нас накрыло. – Она попыталась представить, как долго сможет продолжаться эта ложь. На Дьюке тоже ничего не было, но он, похоже, не обращал на это внимания. Джо был в одних трусах.

– А кот? – спросила вдруг Барбара. – С ним все в порядке?

– Если не ошибаюсь, Доктор Ливингстон – Я Полагаю, – серьезно ответил Джо, – избежал травм. Но он очень недоволен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.

– Я рада, что он не пострадал.

– Вы ничего необычного в этом взрыве не заметили?

– Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.

– Да. Но не было никакого грохота. Просто один мощнейший удар, а потом… ничего.

– И что это значит?

– Не знаю. Барбара, вы можете еще немного посидеть здесь не шевелясь? Я хочу попытаться восстановить освещение и определить ущерб. Заодно посмотрю, что можно привести в божеский вид.

– Я буду сидеть как каменная.

Ей показалось, что Хью задышал спокойнее. В тишине она слышала, как бьется его сердце. Тогда она решила, что ей больше не от чего быть несчастной. К ней пробиралась Карен с фонариком, осторожно продвигаясь по наклонному полу.

– Как папа?

– По-прежнему.

– Скорее всего, ушиб голову, как и я. А ты как? – Она фонариком осветила Барбару.

– Нормально.

– Слава богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак не могла найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою сторону, что на него просто больно глядеть. Какой-то он все-таки чересчур правильный и добропорядочный.

– Я совершенно не представляю, где моя одежда.

– Одним словом, единственный обладатель трусов среди нас – это Джо. А что с тобой случилось? Ты спала?

– Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.

– Хм… Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся, я никому не открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает – я сделала ей еще один укол.

– А ты не спешишь с выводами?

– Делать выводы – мое любимое развлечение. И я надеюсь, что мои непристойные предположения верны. Лично я бы предпочла что-нибудь поинтереснее, чем просто спать прошлой ночью. Тем более что эта ночь у нас, скорее всего, последняя. – Она придвинулась к Барбаре и чмокнула ее. – Я тебя очень люблю.

– Спасибо, Карен. Я тоже люблю тебя.

– Прекрасно. Тогда давай не будем хоронить себя заживо, а порадуемся лучше тому, какими мы оказались отважными ребятами. Ты осчастливила отца тем, что дала ему возможность разыграть шлем. И если ты смогла сделать его еще счастливее, то я этому только рада. – Она выпрямилась. – Ну ладно, пойду разбирать припасы. Если папочка очнется – позови. – Она вышла.

– Барбара!

– Да, Хью! Да!

– Не так громко. Я слышал, что говорила моя дочь.

– Слышал?

– Да. Она джентльмен по натуре. Барбара, я люблю тебя. Может быть, мне не представится другой возможности сказать тебе это.

– Я тоже люблю тебя.

– Милая!

– Позвать остальных?

– Подожди немного. Тебе так удобно?

– Очень!

– Тогда позволь мне немного отдохнуть. А то я совсем ошалел.

– Отдыхай сколько хочешь. Кстати, попробуй пошевелить пальцами ног. У тебя что-нибудь болит?

– О, болит-то у меня много чего, но, к счастью, не слишком сильно. Подожди-ка… Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь звать Джо.

– Особенно спешить некуда.

– Лучше все-таки позовем его. Кое-что нужно сделать.

Вскоре мистер Фарнхэм полностью пришел в себя. Джо потребовал, чтобы он продемонстрировал ему свою невредимость. Оказалось, что и в самом деле, кроме большого количества синяков, мистер Фарнхэм во время взрыва не получил ничего более серьезного: ни переломов, ни сотрясения мозга. Барбара про себя пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу баллонов, а она упала на него сверху. Обсуждать это предположение она ни с кем не стала.

Первое, что сделал Хью, – это перетянул ребра Джо эластичным бинтом. Во время процедуры тот то и дело вскрикивал, но после перевязки ему стало явно удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен. Хью решил, что здесь он бессилен.

– Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр, – попросил он. – Дьюк?

– Термометр разбит.

– Не может этого быть! Ведь он целиком сделан из металла. Ударопрочная вещь.

– Я уже смотрел на него, – объяснил Дьюк, – пока ты тут эскулапствовал. Кажется, стало прохладнее. Возможно, термометр и ударопрочный, но два баллона раздавили его, как яйцо.

– Ах вот оно что! Ну да ладно, невелика потеря.

– Отец, может быть, хоть теперь испробовать запасное радио? Учти, я просто предлагаю.

– Понятно. Жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно, скорее всего, тоже разбито. Мы уже пытались включить его. Ни ответа, ни привета. – Он взглянул на часы. – Полтора часа назад. В два часа ночи. Еще у кого-нибудь есть часы?

Часы Дьюка показывали то же самое время.

– С нами, кажется, все в порядке, – заключил Хью, – если не считать запаса воды. Есть несколько пластиковых бутылей, но воду из бака надо попробовать спасти, – возможно, нам придется ее пить. Будем обеззараживать ее таблетками галазона. Джо, нам понадобится какая-нибудь посуда, и пусть все вычерпывают воду с пола. Постарайтесь, чтобы она была почище. – Затем он добавил: – Карен, когда освободишься, приготовь что-нибудь на завтрак. Пусть это даже Армагеддон, но есть все равно необходимо.

– Армагеддону от этого поплохеет, – сказала Карен.

Отец поморщился:

– Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз написать: «Я больше никогда не буду неостроумно шутить перед завтраком».

– А по-моему, остроумно, Хью.

– Не надо поддерживать ее, Барбара. Хватит, беритесь за дело.

Карен ушла, но вскоре вернулась, неся Доктора Ливингстона.

– От меня там мало толку, – сообщила она. – Мне все время приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.