Джаспер Ффорде - Вечный кролик [litres]

– Что происходит? – спросил Куницын, только что вышедший из отдела кадров. Расстроенный звонарь – думаю, он был из отдела по вопросам этики, – рассказал ему, что случилось, и я решил тайком уйти в свой офис и не высовываться. Ведь на том списке было мое имя. Безухий капитально меня подставил.

Когда я снова поднялся наверх, Тоби уже наблюдал за развитием протеста. Из нашего офиса открывался вид на всю Гаол-стрит. Через десять минут там было уже двадцать кроликов, а еще через полчаса их численность удвоилась.

– Сейчас в городе даже кофе будет не купить, – сказал Тоби, который всегда думал о житейских вопросах, – не говоря уже о сэндвиче.

Через час их было уже не меньше сотни, и все они стояли на улице, плотно прижав уши к спинам. Я слышал, как они бормочут, но не слова, а цифры . Кролики не любили бойкие, емкие, но совершенно пустые политические лозунги, и поэтому в качестве основного инструмента давления использовали длительность протеста. Поскольку просто стоять было очень скучно, чтобы скоротать время, они начинали всей толпой делать сложные математические вычисления, что, как ни странно, сбивало с толку, ведь их бормотание могли понять только математики, и издалека оно казалось мягким и убаюкивающим, как журчание воды. Во время стачки кролики почти не двигались, но через несколько дней они начинали падать от обезвоживания и нехватки сна. Тогда их оттаскивали в палатку и оказывали помощь, а затем заменяли новым кроликом, который терпеливо ждал в очереди. Для них было честью принять участие в протесте.

Протест против компании «Райвита» в Ранкорне стал для кроликов оглушительной победой, а совместные математические вычисления привели к обнаружению тысячепятисотзначного простого числа, которое кто-то пропустил. Но еще важнее было то, что он заставил власти неохотно признать – на любой кроличий протест нужно отвечать словами и компромиссом, если они хотят добиться хоть какого-нибудь положительного разрешения.

Первое письмо из массовой рассылки упало нам на электронную почту почти через час. В нем говорилось о том, что мы уже знали пятьдесят пять минут назад: здание было закрыто на вход и выход. Уныние скоро сменилось настроением, какое бывает у школьников в конце урока: все собрались в коридорах, чтобы поглазеть в окна, зная, что, поскольку они зеркальные, кролики их не увидят. И хотя я пытался хоть немного поработать, нас вскоре прервал Деннис – сотрудник Надзора, который всегда организовывал офисный тотализатор, где каждый выбирал протестующего, а выигрывал тот, чей кролик падал первым.

– Еще никто не поставил на пятого, девятого и семнадцатого кролика справа, – сказал он, держа в одной руке пачку десяток, а в другой – планшет. – Я могу вас всех записать на них?

Тоби согласился, а я отказался. Придумал какую-то отговорку вроде того, что у меня нет с собой наличных.

После часа титанически сложных вычислений для гравитационной задачи трех тел пришел Патрик Финкл, а вместе с ним Лабораторный кролик, в котором я признал Ансела ДГ-6721 – двоюродного брата Фентона и местного представителя Большого Кроличьего Совета. Они оба подошли к главному входу Крольнадзора и потребовали выпустить четверых пленников. Им ответили, что это невозможно, поскольку, во-первых, они были не «пленниками», а «гостями»; а во-вторых, для освобождения нужно было подтвердить, кто находится под арестом, а это было потенциальным нарушением права кроликов на защиту их личной информации. Финкл ответил, что если Старший Руководитель не вступит в переговоры в течение шестидесяти минут, то за двадцать четыре часа они соберут снаружи тысячу кроликов, а за неделю – пять тысяч, то есть совершат ненужный и позорный для Надзора акт гражданского неповиновения.

– Как думаете, Финкл шутит? – спросил Тоби, когда новости дошли и до нас.

– Нет, – ответил я. Мне доводилось слышать множество историй о непоколебимой преданности Финкла кроликам. По слухам, он даже состоял в отношениях с одной крольчихой, но если это и было так, то он держал все в секрете. Не из-за стыда, а потому что свободой его возлюбленной быстро воспользовались бы для давления. Старший Руководитель уже направлялся сюда и прибыл через пятнадцать минут после ультиматума Финкла и Ансела. Еще через десять минут случилось то, чего я с ужасом ждал – мне позвонили и потребовали, чтобы я явился на встречу в кабинете лиса.

Когда я пришел, мистер Ллисъ уже был там. Он все еще был одет в спортивный комбинезон «Спарко», поскольку тестировал свой гоночный «Бентли» на трассе, когда получил звонок. Он не выглядел довольным. Безухого и Куницына тоже попросили присоединиться к нам вместе с главами отделов, правовой службы, сержантом Боскомбом и местным представителем Крольтруда – принадлежащей правительству компании, которая вела множество рабочих контрактов, выполняемых кроликами. Найджел Сметвик тоже присутствовал – как выяснилось, по стечению обстоятельств. Несмотря на то что он занимал должность премьер-министра, большая часть его избирателей была сосредоточена в восточном Херефорде, и он все еще старался поддерживать крепкие связи со своими главными сторонниками.

Я обратил внимание, что по его внешности нельзя было судить о его могуществе и влиянии. Он был маленьким, на вид беспомощным мужчинкой, не обладавшим ни ростом, ни обаянием, ни какими-либо запоминающимися чертами. Таких, как он, не узнают за пределами их работы, таких, как он, часто обижают в школе одноклассники и потом, когда вспоминают – если вообще вспоминают, – называют «тихоней». В настоящее время он стал настолько холодным и расчетливым, насколько это вообще возможно, и за его кроткой манерой поведения и непримечательной внешностью скрывалась нерушимая приверженность делу. Он провел много лет в группе по вопросам политики АКроПаСК, и мало кто вообще о нем слышал до тех пор, пока он не перехватил бразды правления партией во время неожиданного переворота.

– Итак, сколько их? – спросил Сметвик, которого сопровождала небольшая свита, включавшая в себя Пандору Пандору [45] Невероятно, но это было ее настоящее имя. Никто не знал почему – из-за отсутствия воображения у родителей, из-за глупой ошибки в свидетельстве о рождении или из-за того, что она случайно вышла замуж за человека с такой фамилией. , эксперта по связям с общественностью Крольнадзора. Она была высокой и худой, всегда одевалась в черное и стягивала свои светлые волосы в страшно тугой хвост. У нее была хорошо поставленная речь, какой обладали дети, мудро решившие родиться у высокообразованных родителей, а ее помощники, коих было много, все выглядели точно так же: светленькие, худые, одетые в черное. Думаю, их собирали на заводе где-нибудь в Шордитче.