Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн [litres]

Солдаты переминаются с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывают на хозяина дома. Сэр Уильям медлит, еще раз перечитывает приказ. Он пытается найти хоть какую-то лазейку, позволяющую ему не выдавать девушку солдатам. Ищет – и не находит.

– Брендон, помоги Элизабет собраться, – произносит он глухо.

«Сэр Уильям, не отдавайте ее! Она не выживет там! Подумайте о ребенке!», – умоляет Брендон.

– Помоги Элизабет собраться, – повторяет Раттлер. – Лучше будет, если последние минуты в этом доме она проведет с тобой.

Брендон уходит. Главнокомандующий выдерживает паузу, смотрит на Стивенса в упор.

– Вы отдаете себе отчет в том, что содержание в ненадлежащих условиях повлечет за собой болезнь девочки? Вы понимаете, какому риску подвергнется ее жизнь при общении с сенатором Баллантайном?

– Более чем, сэр, – кивает Стивенс. – Я лично объясню мисс Баллантайн, что ее самочувствие и условия содержания будут зависеть исключительно от ее поведения. И в ее интересах найти с отцом общий язык.

Через десять минут Элизабет Баллантайн спускается в вестибюль. Брендон надевает на нее шубку, сам шнурует высокие теплые ботинки. Элизабет стоит неподвижно и смотрит в пол. Дышит часто и прерывисто, сдерживая слезы. Потом обнимает Брендона и застывает так надолго.

– Люблю… Сбереги себя… – еле слышно шепчет она. – Я верю, что вернусь.

Брендон оборачивается к солдатам, в глазах плещется отчаяние.

«Я поеду с вами. Я должен оставаться с ней. Работать буду там».

– Насчет тебя приказа не поступало. Так что сидишь смирно под присмотром господина главнокомандующего, – ядовито чеканит Стивенс.

Брендон упрямо качает головой.

«Арестуйте и меня, полковник. Я ее не отпущу».

– Отойди. Я уполномочен применить силу в случае неповиновения.

Раттлер качает головой.

– Брендон, это бесполезно. Мы с тобой ничего сделать не можем.

В коридоре звучат быстрые шаги, слегка приглушенные ковровой дорожкой, все оборачиваются. В вестибюль выходит Долорес Раттлер.

– Вот так сюрприз! – разводит руками Стивенс. – «Лазарь, Лазарь, выйди вон!» Господин верховный главнокомандующий, это как минимум неподчинение приказу Его Императорского Величества, вы не находите?

Раттлер молчит. От лица медленно отливает краска, и сэр Уильям в один миг становится лет на десять старше. Делает шаг назад, опирается спиной на стену.

«Что же ты делаешь…», – говорит он на амслене. Руки едва заметно дрожат.

«То, на что у тебя не хватило решимости, папа. Я очень тебя люблю, но я так не могу больше. Прощай. И если сумеешь, прости меня. Сэр Майкл, делайте, что должны».

В платье и домашних туфлях она проходит на выход. На Брендона даже не смотрит. Элизабет окружают солдаты, она храбро улыбается, покусывая губу. Уходит, не сказав ни слова.

Брендон долго стоит на крыльце и смотрит, как превращается в маленькую точку на заснеженной дороге крытый автофургон. Свистит в горле пар. Под порывами ветра покачивается, скрипя, створка ворот.

Пусто.

Фургон останавливается в центре города на мосту через Северн. Элизабет испуганно хватается за ледяные руки Долорес. Сердце колотится, накрывает безысходностью.

– Мисс Раттлер! – слышится снаружи голос полковника Стивенса. – Прошу сюда.

Долорес равнодушно отстраняет Элизабет, пробирается к выходу. Двое солдат подхватывают ее и спускают на мостовую. Стивенс поднимает воротник пальто, придерживает шляпу. Ветер треплет темные волосы Долорес, играет черными кружевами на платье. Прохожие оглядываются, кто-то показывает на девушку пальцем, раздаются удивленные возгласы.

– Снимите перчатки, мисс Раттлер, – будничным тоном просит Стивенс.

Она повинуется, стаскивает обтягивающий черный бархат, разминает стынущие на морозе механические пальцы. Полковник засовывает ее перчатки в карман пальто, оглядывается по сторонам.

– Très bien, Долорес. Идите.

«Куда?», – спрашивает она, не изменившись в лице.

– Да куда хотите. Вы думали, я вас застрелю или прикажу это сделать солдатам? Боже упаси, мисс Раттлер, вы же дочь верховного главнокомандующего. Я вас отпускаю. Можете вернуться домой. Всего доброго.

Отвесив девушке учтивый поклон, полковник возвращается в кабину фургона. Машина трогается, оставив Долорес на мосту. Стивенс мнет в руках бархатную перчатку, хранящую слабый запах духов, и спрашивает шофера:

– Как думаете, сержант, насколько быстро толпа расправится с ней?

– Не знаю, сэр. Мне бы хотелось надеяться, что ее не тронут. Красивая же.

– Вы плохо знаете людей, – хмуро отвечает Стивенс и умолкает, погрузившись в свои мысли.

Фургон проезжает развилку на Нортонхилл и снова останавливается. Элизабет нервно сплетает пальцы, отодвигается в угол.

– Мисс, не бойтесь, все будет хорошо, – не выдерживает молоденький солдат.

Она поджимает губы, подавив вздох, благодарит за поддержку.

– Элизабет, на выход! – стучит по деревянному борту фургона Стивенс.

Девушку бережно спускают из машины, подают сумку с вещами. Элизабет озирается по сторонам, пытаясь понять, куда ее привезли и зачем. Нортонхилл она знает плохо, помнит лишь, что здесь промзона и одна из фабрик Баллантайна. «Которую сожгли полгода назад», – услужливо подсказывает память.

Стивенс галантно предлагает Элизабет руку, забирает у нее сумку.

– Давайте прогуляемся немного, мисс Баллантайн. Держитесь, здесь довольно скользко. Да не бойся меня так, глупая девчонка!

– А как именно вас бояться, полковник? – негромко спрашивает она и все же берет его под руку.

– Будешь хорошей и послушной – мы прекрасно поладим. Так как я теперь – твоя защита и опора, со мной надо дружить, милочка. И бояться не придется.

Они сворачивают за угол, идут вдоль серой бетонной стены, местами выщербленной пулями. Под ногами лед, вмерзший мусор, Элизабет то и дело поскальзывается.

– Куда вы меня ведете?

– Пока прямо. Потом повернем направо.

Злой холодный ветер пробирается под одежду, студит лицо и руки. Элизабет пытается запахнуть шубку понадежнее, ежится, прячет ладонь за пазуху. «Как же Долорес? – думает она с тоской. – Она же в домашнем платье, в туфлях… Может, кто-то сжалится и согреет ее? Не все же такие, как этот мерзавец в дорогом пальто». Девушка спотыкается об вмерзший в лед кирпич, и Стивенс едва удерживается на ногах, не давая ей упасть.

– Да смотри ты под ноги! – восклицает он в сердцах.

Элизабет с трудом переводит дыхание, заставляет себя улыбнуться:

– Вы же теперь моя защита и опора, мистер Стивенс. Так что держите крепче.

Полковник раздраженно сопит, выпуская из ноздрей облачка пара. Элизабет тут же приходит на ум сравнение с тощим разгневанным драконом, и ее улыбка становится шире.