JNBIM - Ночная Стая [СИ]

Дима вздохнул, и устало потер переносицу. Затем откинулся на спинку дивана и моментально заснул.

— Я, вы меня слышите? — Дима вновь попытался достучаться до пациента.

Но лунатик все также слепо смотрел перед собой. Врач не мог понять, что именно изменилось в поведении Иннокентия, но что-то определенно было не так.

Каждую ночь доктор пытался разговорить пациента, пока однажды, тот не ответил:

— Да, доктор.

Дима от неожиданности вздрогнул:

— Иннокентий, это вы? — от волнения он забыл добавить отчество.

— Нет. Это Я, — ответил лунатик.

— Я, — шепотом повторил врач.

— Верно.

Лунатик держался неподвижно, даже его дыхание едва поднимало грудь. Живой человек больше напоминал застывшую статую.

— Я это ваше имя?

— Я это я.

— А у вас есть имя?

— Имя дают при рождении. Я не был рожден.

— Могу я тогда к вам обращаться по имени Иннокентий?

— Нет! — лунатик вздрогнул, но быстро вновь вернул себе неподвижность.

— Может, придумаем вам имя? Как мне обращаться к вам?

Лунатик задумался, после чего ответил:

— Зачем мне имя?

— Так принято, для удобства, — растеряно ответил доктор.

— Если вам так будет проще, зовите меня Новый, ведь я новый.

— Вы новый…?

— Я новый разум в старом теле, — лунатик медленно повернул голову в сторону Димы.

— А что будет со старым разумом? — тихо спросил доктор.

— А что с ним должно быть?

— Ну, обычно в теле здорового человека лишь один разум….

— Раньше разума не было вообще, были лишь инстинкты. Может это эволюция?

— Новый, вы меня слышите?

— Да доктор, здравствуйте.

— Что с вами происходит, когда Иннокентий просыпается?

— А что происходит с вами, когда засыпаете вы?

— Я сплю….

— Вы умираете, ваша система удаляет сознание за ненадобностью и для сохранения энергии, и каждое утро загружает новую версию. Разве нет?

— Не соглашусь. Если бы наше я стиралось, то мы бы не видели сны.

— Я не вижу снов.

— Но вы помните нашу прошлую беседу и мои прошлые попытки вас разговорить?

— Да.

— Разве мозгу не будет тогда более эффективно сохранять сознания, чем создавать его новую версию каждый раз.

— Может быть вы и правы, доктор. Я лишь предположил.

— Почему вы не двигаетесь, когда говорите?

— Мне пока еще сложно держать сознание, это требует почти всего моего внимания.

— Но с каждым разом вам это делать все проще?

— Верно.

— Так вы не ответили. Что будет, когда ваше внимание перестанет требоваться, для поддержания вашего сознания? Вы собой полностью замените старую личность?

— Я бы этого хотел, — Дима сглотнул тяжелый ком, после ответа, — но я не знаю, доктор.

— Какое ваше первое воспоминание?

— Боль, боль от удара о стену.

— Это было…

— В вашей клинике.

— То есть до этого вас не существовало?

— До этого я себя не осознавал.

— У вас есть какая-то цель?

— Да, — лунатик резко повернул голову, — я хочу жить! — и Иннокентий проснулся.

Яркое зимнее солнце освещало кабинет главы клинки. В кабинете со сложной мозаикой на стене сидели трое мужчин и вели серьезный разговор:

— Это все конечно, просто замечательно, — язвительно сказал Иннокентий, — что вы смогли разговорить меня, когда я сомнамбулирую, блин. Но как вы собираетесь убить этого паразита во мне? Как остановить развитие моей шизофрении? А!?

Доктор, старательно избегая встречи с взглядом пациента, рассматривал стол начальника. Михаил же попытался ответить:

— Понимаете, Иннокентий. К сожалению, на данный момент не существует какого-то абсолютного способа борьбы с раздвоением личности. В вашем случае, оно носит относительно безопасный характер, вы…

— Что, нахрен, ты несешь?! Какой блин безопасный? Ночью в моем теле оживает чужое сознание, которое хочет меня стереть. Это ты называешь безопасным? — грудь Иннокентий быстро вздымалась и опускалась, в такт активному дыханию.

— Я имел в виду, что у тебя не происходит переключение днем, это очень важно для здорового взаимодействия с социумом и сохранением работоспособности.

— Отлично, просто отлично! А то, что ночью я могу сделать абсолютно, что угодно, это безопасно?

— Нет, — коротко ответил глава клиники.

— Ну и? Делать то, что будем? — спросил раздраженно Иннокентий.

— Я собственно вижу только три способа решения проблемы. Первый это заглушить вашего двойника с помощью транквилизаторов. Если он появляется только ночью, значит, его существование зависит от сна. Есть гипотеза, что если начать угнетать здоровый сон, то рано или поздно двойник перестанет существовать. Но…

— Что, но…? — язвительно передразнил Иннокентий.

— Но неизвестно, кому из вас такое лечение может повредить первому. Есть вероятность, что нехватка сна и побочные эффекты транквилизаторов наоборот угнетут сознательную вашу часть и высвободят подсознательную.

— Че?! Вы предлагает наугад напичкать меня лекарствами, авось поможет? Я все больше начинаю сомневаться в компетенции врачей данной клиники.

Начальник клиники смиренно и молча переждал тираду, затем продолжил:

— Есть еще один способ, как можно навредить второй личности. Однако он так же сопряжен с риском, что ущерб вашей ночной сущности повлечет ущерб и вам так же.

— Ну не тяни ты кота за яйца, че ты мне жилы тянешь. Говори, что за метод, — Иннокентий устало закрыл глаза и оперся головой о руку.

— Мы создадим информационную депривацию для вашего двойника. Спать вы будете ложиться в абсолютно пустую белую комнату. Таким образом, когда вашим телом завладеет двойник, он не сможет социализироваться, обучаться, развиваться, он начнет буквально гнить в своих мыслях и, возможно, завянет как цветок без воды.

— Охренеть ты поэт! — язвительно вздохнул Иннокентий.

— Я пытаюсь подобрать метафоры, чтобы…

— Да понял я. В чем подвох этого метода?

— Есть теория, что психическое здоровье вашей субличности тесно связано с вашим. И любой вред, что будет наноситься ему, будет отражаться и на вас.

— Отлично. Либо вы сделаете из меня овоща, либо вы сделаете из меня еще большего психа. Просто зашибись.

— Есть и третий, более мягкий способ решения проблемы. Необходимо продолжить ночные разговоры с вашей субличностью. Попытаться найти триггер возникновения разделения сознания и постараться объединить вас в одного полноценного человека. Плюс этого способа в том, что если он не сработает, всегда можно начать любой из первых двух.

Иннокентий подозрительно посмотрел на главу клиники:

— Ты старый жук, ты изначально хотел, чтобы я выбрал последний вариант.

— Ну… — Михаил позволил себе лишь слегка приподнять концы губ.