JNBIM - Ночная Стая [СИ]

— Сомнаниум?

— Снотворное, что мне выписал, уже кажется так давно, мой друг, хотя уже и более чем друг, фармацевт Олег. Вы еще хотели ему позвонить и узнать о лекарстве.

— А, — только и ответил Дима.

Затем замолчал и заплакал. Тихо, бесшумно и даже слез почти не было.

— Не плачь мой брат, тебе нечего бояться. Даже, возможно, тебе старому.

Дима сглотнул тяжелый ком и спросил:

— Почему вы меня называете братом?

— Потому что ты член нашей семьи. Активное вещество препарата, что мне любезно предоставил мой друг, вызывает необратимое диссоциативное расстройство. На фоне основной, как вы ее небрежно назвали ранее, личности начинает развиваться вторая. Все то, что вы в себе скрывали, подавляли, старались запихнуть поглубже, все это становится основой для новой личности.

— Так вот что с вами было… — прошептал Дима.

— Верно. Не знаю, как уж так получилось, но когда это вскрылось, мой друг уже также принимал это лекарство…

— Вы хотите, чтобы и я сошел с ума?

— Нет. Я хочу лишь освободить то, что заточено, сделать раба внутри вас свободным. Хочу справедливости, как и все в этом мире. Разве не этого желают все? Справедливости. Разве что она у каждого она своя…

— А что будет со мной? Что будет с ос… старой личностью? И что случилось с Иннокентием?

— Тут все сложнее, брат. Видишь ли, это индивидуально. Все зависит от человека. Сможет ли он принять новые правила игры, то, что его тело больше не его единоличная собственность. Сможет ли он договориться с Новым Я.

— А если не сможет?

— Мучительная борьба, в которой победит кто-то один. Но, к сожалению, цена такой победы слишком велика.

— Так что случилось с Иннокентием?

Дима вздрогнул от резкой смены голоса:

— Я принял правила новой игры, Дима, — голос принадлежал старому Иннокентию.

— Это вы?

— Да, это я, — рассмеялся бывший пациент, а затем голос опять резко поменялся, — но какая-то личность все равно будет доминировать, это неизбежно.

— Я начинаю понимать.… Но все еще не понимаю, почему вы называете меня братом? — задумчиво, с все еще страхом, но уже гораздо меньшим, в голосе, спросил Дима.

Иннокетий посмотрел на часы:

— Сейчас ты поймешь это сам.

И вдруг все вокруг поплыло, разум, словно пузырь, начал надуваться бесконечно быстро. Все больше и больше, пока не встретил такие же пузыри. Сотни пузырей сознаний, она были рядом, настолько близко, что были одним целым. Сотни сознаний объединялись в одну сеть, где каждый был равен перед другим…