JNBIM - Ночная Стая [СИ]

— Тебе удалось. Пусть общается и дальше, — Иннокентий встал, показывая, что разговор закончен, но Дима покашлял, напоминаю начальнику о забытой теме.

— Ах да, — спохватился Михаил, — видите ли, это уже не область Димы, это спецификация психотерапевта, коим он не является.

— Да мне похрен, кто там будет шептаться с моим двойником, — сказал Иннокентий, даже не остановившись, и вышел из кабинета.

— Ну вот. Считай, если пережил такого требовательного клиента, остальные для тебя будут легче простого, — улыбнулся доктор.

Дима измученно ответил изможденной улыбкой.

Молодая пара, запыхавшись, откинулась на мокрые от пота простыни. Дима, уставившись в потолок, дышал тяжело, но довольно.

— Неплохо, для человека, что последнюю неделю почти не спал, — пошутила Люба.

— А то, я же у тебя богатырь, — Дима повернулся и начал щекотать свою подругу.

Девушка жадно высушила уже третий стакан воды и, только, наконец, удовлетворившись, вернулась в спальню. Дима молча сидел на кровати и, замерев смотрел перед собой.

— Милый? — удивленно спросила девушка и подошла к своему парню.

Тот не ответил и продолжал смотреть перед собой.

— Дима, ты меня слышишь? — Люба помахала руками перед лицом своего мужчины.

Реакции не последовало. Девушка в панике потянулась к плечам возлюбленного, но тут ночную тишину разорвала мелодия звонка.

Дима вздрогнув, помотал головой и удивленно посмотрел на свою подругу, а затем, спохватившись, ответил на звонок:

— Слушаю, Михаил Васильевич.

— Дима, слушай меня внимательно, быстро одевайся и дуй к Иннокентию, — голос был крайне встревоженным.

— Что случилось? — на ходу Дима начал собираться.

— Одевайся лучше быстрее, мало времени.

— Мне нужно знать, в чем причина спешки, чтобы иметь возможность подготовиться.

— Ну, включи громкую связь, пока будешь собираться, я тебе обрисую ситуацию.

— Я не один, Михаил Васильевич.

— Да блин, — возникла пауза, — в общем, новый врач, психотерапевт, что тебя должен был заменить, спровоцировал ночную субличность. Она стала буйной, но там не все так просто…

В гостиной царил беспорядок, стеклянный столик перед камином был разбит вдребезги. Экран огромного телевизора напротив был безжалостно расколот надвое длиной трещинной. Повсюду валялись различные вещи интерьера. В гостиной на перевернутом диване сидела плачущая супруга, в углу, прижимая салфетку к губе, стоял высокий тощий мужчина, он с опаской смотрел в середину комнаты, где сидел по-турецки хозяин дома и медленно раскачивался из стороны в сторону.

Жена и худощавый мужчина одновременно пошли навстречу прибывшему Диме, но после гневного взгляда супруги, мужчина решил повременить:

— Дима я так рада вас видеть, — начала женщина.

Врач заметил, что ее губа была разбита, а на скуле расползался синяк.

— Что случилось?

— Михаил вам не сказал?

— Сказал, что что-то пошло не так, что Иннокентий Але…

— Просто Иннокентий, не надо отчества. Новый врач, Виктор, — супруга показала на худощавого мужчину, — попытался сегодня поговорить с моим мужем, как это делали вы. Но когда Иннокентий, та, его ночная версия, узнала, что вас не будет, она взбесилась. Или он взбесился…. В общем, он набросился на врача, разнес всю квартиру. Я услышала шум и решила спуститься и, — супруга зарыдала.

Дима нерешительно замер, не зная как поступить, пока женщина сама не прильнула к нему в поисках утешения. Врач осторожно прижал ее и похлопал по плечу.

— Он ударил меня, — тихо сказала супруга, — он ни разу, никогда даже голос на меня не повышал. А тут. Я, я не верю, что это произошло.

Дима задумчиво посмотрел на то место, где он в первый же день заметил синяк, но ничего не сказал.

— Это же не мой, Кеша, правда? Это ведь все болезнь? — женщина отринула и с надеждой посмотрела заплаканными глазами на врача.

— Я не знаю, — честно ответил Дима, — извините, но мне надо срочно поговорить с коллегой, чтобы разобраться, что произошло.

— Д-да, конечно, — понимающе кивнула Людмила и отстранилась.

Только Дима пошел в сторону Виктора, как тот рванул к нему навстречу и сходу затараторил:

— Здравствуйте. Наконец-то вы пришли. Как же я рад видеть коллегу. Я, конечно, работал с буйными, но мне сказали…

— Короче, Виктор. Давайте ближе к делу, что произошло? — хмуро спросил врач.

— Ах да. Ну я прочитал ваши отчеты и решил повторить вашу методику. Я дождался, пока Иннокентий сядет на диван, — Дима недовольно отметил про себя, как коллега называет пациента, — и начал с ним разговор. Вначале он вообще никак не реагировал. А потом, когда услышал и понял, что вы больше не будете его лечить, начал буянить. После того, как он ударил жену, он сел туда и любые попытки достучатся до него, были уже безрезультатны.

— Понятно, — ответил Дима и, недослушав доклад, осторожно подкрался к Иннокентию.

— Новый, вы меня слышите?

— Да доктор, — лунатик продолжал раскачиваться из стороны в сторону.

— Что случилось? — доктор присел по-турецки рядом.

— Я-я не знаю. Я не помню, — растеряно сказал больной.

— Вы помните, как ударили свою жену?

Лунатик начал раскачиваться гораздо сильнее.

— Я-я не хотел. Я-я не знаю, как это получилось.

— Не хотите встать и присесть на что-то более удобное?

— Нет! — резко ответил лунатик, затем уже тише добавил, — я боюсь, боюсь снова навредить кому-то. Боюсь навредить любимым…

— Любимым? — удивленно переспросил врач.

Пациент перестал раскачиваться и повернул голову в сторону Димы:

— Почему это вас так удивило, доктор?

— Я не думал, вы разделяете ваши и Иннокентия чувства, поступки, мысли.

— Поступки и мысли, да, определенно да. Но чувства. Они нам не подвластны. Мы можем им сопротивляться, делать вид, что их нет, но это гораздо более глубокие механизмы, чем наше сознание. Разве нет? Разве можно лишь силой мысли перестать ненавидеть убийцу близкого тебе человека? Забыть безответную любовь?

— Значит, вы любите Людмилу.

Возникла пауза, после которой лунатик неуверенно ответил:

— Я бы не хотел об этом говорить.

— Хорошо. Давайте поговорим о том, что случилось.

— Я-я же сказал, я не помню.

— Не надо вспоминать, если это больно. Просто подумайте, почему вы бы могли так поступить? Представьте что вы сторонний наблюдатель. Почему Новый смог бы ударить любимую женщину, мать ребенка его основной версии?

— Основной? — голос наполнило раздражение.

— А как бы вы называли Иннокентия?

— Старый.

— Но разве старое не является основой для нового?

Лунатик снова замолчал, прежде чем дать ответ:

— Вы меня подловили. Может быть вы и правы. Но вы спросили, как бы я назвал. Я называю его старый.