Леонид Резников - Главная ветвь

– Ну-ну, господин Зеленский, не надо так пессимистично на все смотреть. Мы далеко не пешки, а неизбежность чего-либо – это всего лишь История с большой буквы. Для нас История – то, что было раньше. Для других История – мы. И все мы – прошлые, настоящие и будущие – части единого отлаженного механизма этой самой Истории.

– Вы хотите сказать, что История простирается дальше нас с вами?

– В каком смысле?

– В прямом, господин Шульц, – Зеленский перестал вертеть пальцами и сложил руки на груди. – Мы можем перемещаться только вниз от нашей, базовой точки времени. Будущее нам недоступно, поскольку его не существует. А вы говорите о единстве прошлого настоящего и будущего. К тому же экстраполируя имеющиеся сведения, можно заключить факт о том, что мы на самом деле являемся прошлым, а не настоящим, как хотелось бы думать.

– И что же навело вас на эту мысль? – по губам Шульца тенью скользнула еле заметная усмешка.

– Именно безысходность. Если предположить наше существование в связи с удачно разрешенными нами коллизиями в минус пятом и минус ноль двенадцатом, которые мы только-только собираемся планировать, то сам собой напрашивается вывод об уже произведенных нами действиях в этих временных точках.

– И это, по-вашему, доказывает, будто мы пешки?

– Это доказывает свершенность наших действий, которые еще только должны случиться. Следовательно, История, как вы выразились, с большой буквы отнюдь не ограничивается нашей текущей точкой.

– Вы хотите сказать, что мы являемся не настоящим, а частью прошлого?

– Вы отлично поняли мою мысль, советник! – улыбнулся Зеленский, пристально глядя в глаза Шульцу.

– Но это абсурд!

– Я так не думаю. И вот почему: во-первых, Эолльцы прибыли к нам из черт-те знает какого года…

– Время в их локусе может идти быстрее или медленнее, в зависимости от удаленности и положения домена относительно основного ствола, – вставил замечание Шульц, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

– Возможно, но не со скоростью тысячелетий в год.

Зеленский сделал паузу, но Шульц промолчал.

– Во-вторых, Эолльцы говорили о блокировке определенного периода времени для корректирующего воздействия, и я им склонен верить.

– Бред! – поморщился Щульц.

– Отнюдь. Это как раз вытекает из третьей предпосылки. Нам нет дороги выше данной сиюминутной точки времени, однако мы уже являемся прошлым – это определенно следует из нашего с вами существования.

– Это все софистика. Неправильные предпосылки ведут к неправильным выводам. К тому же совершенно бездоказательным.

– Дорогой господин Шульц, я и не имел намерения что-либо доказывать или опровергать. Это не более чем размышления, так сказать, на злобу дня.

В этот момент дверь протаяла, и в нее ввалился среднего телосложения молодой человек с кудрявой шевелюрой масляного цвета и квадратным лицом.

– Вызывали? – бойко спросил тот, проходя на середину комнаты. Высокий, почти женский голос никак не вязался с его мускулистой тренированной фигурой.

– Да-да, господин Маре, – подтвердил Шульц, отрываясь от трубочки и придавая своему лицу начальственно-суровое выражение. – Вот, господин Зеленский хочет знать (да и я тоже), почему данные по минус ноль двенадцатому до сих пор не поступили ему на стол.

– Ноль двенадцатый? – Маре растерянно провел ладонью по волосам. – Но я их еще вчера передал на вашу консоль, господин Зеленский!

– Ни вчера, ни сегодня из вашего отдела мне не поступали никакие данные, – твердо сказал Зеленский, пристально глядя в глаза молодому человеку. Те, казалось, выражали неподдельное удивление.

– Ничего не понимаю, – развел руками Маре. – Я лично получил подтверждение доставки вам этих данных. Рассылка была одновременной: Совету и вам.

– Однако, Совет их получил, а я – нет. Как вы это можете объяснить?

– Честное слово, теряюсь в догадках.

– Ясно, – вздохнул Зеленский. – Немедленно продублируйте доставку и проследите за ее исполнением, – отдал он указания Маре.

Маре, соблюдая субординацию, повернул голову в сторону Шульца.

– Выполняйте, – подтвердил тот распоряжение Зеленского.

– Есть! – Маре развернулся и быстро направился к двери кабинета.

Зеленский между тем вызвал Начальника внутренней безопасности Координационного центра.

– Демин слушает, – почти мгновенно раздался голос в наушнике гарнитуры.

– Вениамин, это Зеленский.

– Слушаю, Виктор Степанович.

– Попроси спецов по связи проверить данные серверов центра. Маре…

– Кто?

– Начальник экспертов. Так вот, он клянется, будто вчера лично отправил мне рабочие данные и получил подтверждение доставки. До меня данные не дошли. Свяжись с ним, он тебе объяснит, о чем идет речь.

– Сделаем! – уверенно пообещал Демин. – Еще что-нибудь?

– Нет, пока все, – Зеленский отключился. – На консоли замигало сообщение о поступлении информации по первому уровню секретности. – Не прошло и дня, – ворчливо заметил он и развернул сообщение.

Быстро пробежав по строчкам основного сопроводительного документа, Зеленский углубился в изучение исходных данных и их анализа. Это заняло около десяти минут. Шульц терпеливо ждал, потягивая сок.

– Ну вот, некоторые вопросы разрешились к нашему обоюдному удовольствию, господин Шульц, – удовлетворенно отметил Зеленский разгибаясь.

Шульц, допив наконец содержимое стакана, отставил его в сторону, на стеклянный столик рядом с креслом. В стакане звякнули полурастаявшие кубики льда.

– И что же вы намерены теперь предпринять? – спросил он, почесав указательным пальцем переносицу и вертя в руке трубочку.

– Сейчас вызову спецов, и займемся проработкой операции. Но мне почему-то кажется необходимым дождаться результатов работы безопасников Демина.

– Господин Зеленский, вы столько значения придаете этой досадной случайности с документами. Мне это кажется не совсем понятным. Обычный сбой.

– Обычный… А вот мне эта случайность кажется довольно-таки странной и настораживающей.

– Чем же, осмелюсь спросить? – тяжело поднимаясь из кресла, поинтересовался Шульц.

– Своей неординарностью.

– Как это у вас, у русских говорится? Обжегшись на воде? – желчно пошутил Шульц, неумело растягивая пухлые губы в улыбке.

– На молоке, господин Шульц, – поправил его Зеленский. – Обжегшись на молоке – дуют на воду, но как бы нам не пришлось дуть на раскаленное масло…

– Центр – ноль – три.

– Ноль – три на связи.

– Корректировка по плану действий. В двенадцать тридцать три блокируете серебристый «вевроле» номер шесть два пять на пересечении Кутузовской и Некрасова. Необходима солидная пробка до Вознесенской в течение семнадцати минут.