Леонид Резников - Главная ветвь

– Провалилась? Под лед? – всплеснула руками Светлана, глядя то на дочь, то на незнакомого рослого мужчину. – Ничего не понимаю. Почему на реке – это же другой конец города?! Ты же на каток поехала?

Юля еще ниже опустила голову, скрестила рукава в попытке обхватить ими себя и ничего не ответила.

– Каток почему-то был закрыт, – пояснил незнакомец. – И она, видимо, решила покататься на реке. Это она так сказала. Я сам насчет катка не в курсе.

Светлана растерянно посмотрела на него, нервно сжимая и разжимая сцепленные ладони.

– Простите, – прервал незнакомец затянувшуюся паузу. – Мне кажется, лучше будет, если вы отправите ее в горячую ванну и отпоите чем-нибудь. С ней будет все в порядке.

– Да-да, – спохватилась Светлана. – Простите, я черт знает что подумала! А ну-ка, марш в ванну! Быстро!!! – скомандовала она дочери.

Перепуганная Юлька чуть присела от удара звуковой волны и припустила на полусогнутых ногах в сторону ванной комнаты, смешно, по-пингвиньи, переваливаясь с боку на бок. У самой двери в ванную пуховик внезапно соскользнул с ее узких, худеньких плеч, но девочка уже скрылась за дверью.

Дверь захлопнулась.

В ванной глухо звякнула цепочка, послышался звук рвущейся из крана под напором воды.

– Господи, куртку на пол… Вы уж извините. – Светлана виновата развела руками, как бы извиняясь за поведение дочери и, пройдя вдоль коридора, подняла с пола пуховик, рукой стряхивая с него несуществующую пыль. – Спасибо вам огромное! Простите, как вас…

– Борис, – представился незнакомец.

– Светлана.

– Извините, я пойду. Мне пора.

Он забрал у женщины пуховик и потянулся к дверной ручке, но женщина остановила его, слегка сжав пальцами локоть мужчины.

– Ни в коем случае! – запротестовала она. – Я вас так не отпущу.

– Но мне правда… – Борис показал пальцем на дверь.

– Нет, и еще раз нет! – категорично заявила Светлана. – Разувайтесь и проходите на кухню. Я сейчас чайник поставлю. Будем пить чай.

– Ну, если вы настаиваете, – несколько смутился Борис.

– Именно настаиваю. – Она подождала, пока тот разуется, и сделала приглашающий жест в сторону открытой двери на кухню. – Проходите. Честное слово, я вам по гроб жизни обязана.

– Ну уж!.. Чистое везение. Если бы не кошка…

– Кошка? – удивилась Светлана, проходя на кухню вслед за гостем. – При чем тут кошка? Присаживайтесь вот тут, пожалуйста, – она указала на стул слева от стола, стоявший у самого окна под легкими тюлевыми занавесями. Потом повернулась к плите и, взяв спички, зажгла конфорку под бордовым круглым чайником с толстым коротким носиком.

– Понимаете, – пояснил Борис, медленно и аккуратно опускаясь на стул, – еду я по набережной…

– Ой, вы извините, я только в ванную загляну, как там Юлька, – спохватилась Светлана.

– Без вопросов, – подняв обе руки, улыбнулся Борис.

Женщина быстро вышла из кухни.

Борис огляделся.

Кухня была просторной, в отличие от большинства современных квартир в крупных городах, на кухнях которых невозможно развернуться, чтобы ненароком не задеть чего-нибудь локтем.

Стены радовали глаз чистотой свежей побелки бледно-розового цвета. Потолок сиял белизной.

Новенькая газовая плита, высокий двухкамерный импортный холодильник приятного и неброского серого оттенка с матовой поверхностью, кухонный гарнитур цвета «лесной орех» и однорожковая люстра из замысловато переплетенной толстой алюминиевой позолоченной проволоки с прикрепленными к ней по окружности прямоугольниками стекол – все говорило о хорошем вкусе и желании хозяев поуютнее обустроить свое жилище. И еще о привычке содержать все в чистоте и порядке.

Старенький, но зато прочный кухонный стол покрывала новенькая разноцветная клеенка неброских тонов. На столе в серебристой подставочке стояли стеклянные солонка и перечница.

Борис в раздумье ожидания поводил пальцем по незатейливому узору клеенки. Вид квартиры (вернее, кухни – всю квартиру он не видел, конечно) навевал на мысль о хорошем достатке хозяев. Видно, Светлана неплохо зарабатывала. А возможно, это были, так сказать, остатки роскоши, доставшиеся женщине после развода. Впрочем, Бориса, это мало волновало.

Из ванной комнаты через закрытую дверь и шум воды доносились приглушенные голоса: один высокий и пронзительный; другой чуть пониже и потише. Но слов было не разобрать. Скорее всего, Юля пыталась оправдаться и тем избежать наказания, как это водится у детей.

«Все-таки не в меру шустрая девчонка», – подумал Борис, побарабанив пальцами по столу, и выглянул в окно.

По небу тянулись тяжелые облака, почти цепляющиеся за верхушки высоченных сосен, растущих невдалеке в бору. Опять начинал валить снег.

«На день рождения, я, похоже, уже не попаду… – с грустью подумал Борис. – А может, это и к лучшему».

Дверь в ванную приоткрылась. Шум воды усилился.

– Хорошо отогрейся, не торопись, – донесся до слуха Бориса голос Светланы.

– А дядя ушел? – это уже звонкий девчачий голос.

– А тебе-то какая разница? На кухне он, чай мы пьем. – Женщина вышла из ванной комнаты, примыкающей к кухне. – Купайся давай.

Она прикрыла дверь и вернулась на кухню.

Чайник как раз закипел, и Светлана неторопливо заварила чай в три высоких, стеклянных, кофейного цвета бокала, усердно, но как-то механически помакав пакетиком с заваркой в два из них; в третий она положила отдельный пакетик.

Борис с интересом разглядывал хозяйку дома, стоявшую к нему вполоборота.

У женщины были короткие и темные, чуть отливающие краснотой волосы ровного оттенка, видно, крашеные. Овальное лицо с приятными тонкими чертами, узкие плечи, отчетливо видимая даже под несколько свободным халатом талия, переходящая в несколько полноватые бедра. Но, в общем, ноги были стройными. И длинными.

– Так что вы говорили про кошку? – спросила Светлана, оборачиваясь к гостю и попутно размешивая ложечкой сахар в бокалах.

– Что? – Борис не сразу вернулся к действительности. – Ах да! Еду я, значит, по набережной, а тут из-за снежной прямо-таки горы – ну знаете, как трактор проедет… – выскакивает кошка, и мне под колеса…

Светлана отложила чайную ложку, переставила бокалы с чаем на кухонный стол, пододвинув один из них, тот, что с отдельным пакетиком, поближе к гостю, достала из шкафчика блюдце с конфетами, а из холодильника – вазочку с вареньем и уселась напротив, оправив сзади подол халата.

– Живая? – с участием в голосе поинтересовалась она.

– Кто?

– Кошка.

– Кошка? Конечно. Она убежала, а я в сугроб въехал. – Борис поднял бокал, вынул из него за хвостик пакетик с заваркой, подождал, пока чай с пакетика стечет в бокал и отложил его на скатерть рядом с собой, затем осторожно отхлебнул обжигающе горячего чаю. – Вылез я, значит, из машины, – продолжал он, – посмотреть и слышу – крик… Послушайте, Светлана, мне правда пора.