Герман Фальк - Третий Шанс [litres самиздат]

– А лучше дать ему обожраться от пуза и совершить грех чревоугодия?

Митрополит в сердцах всплеснул руками.

– Да не в том же грех чревоугодия!..

– Или пьяницу…

– А вот пьяницу рьяный ваш последователь может не только запереть, оно бы и ладно, а, глядишь, и сковородкой приложить!

– А вот подумайте. Разве любящий человек не возьмёт на себя грех, чтобы спасти любимого от греха? Да и грех ли это будет, если спасёт близкого человека?

Митрополит задумался над ответом, а собеседник не торопил, ждал. Так и шли какое-то время молча.

– Вот в чём ваша ошибка, Стенька. Распространённая, надо сказать. Вы пытаетесь к Вере подойти с позиции логики. А Вера – она на то и Вера, что просто веришь, и всё. Не выстраивая умозаключений. А для ваших измышлений имеется прекрасное греческое слово – схоластика.

Ещё помолчали немного. Шли, глядя то под ноги, то на реку, то во всё темнеющее небо.

– Не схоластика это, Пётр Иванович, – нарушил молчание Стенька. – Это наша реальность. Нужно помочь людям спастись. И я не знаю, как по-другому. Для их же блага. А то ведь не спасутся, утонут во грехе по собственному же неразумению. Как ребёнок на обрыве – если не удержать насильно, ведь прыгнет и убьётся.

– Так это вы уже о насильственном насаждении Веры…

– Насильственное у крестоносцев было, да, между прочим, у князя Владимира Святославича. А ведь и вы слукавите, если скажете, что вовсе против насилия. Если на ваших глазах сорванец будет обижать малыша, неужели не вступитесь? Если на храм нападут грабители, неужели не вызовете полицию? А что полиция сделает? Применит насилие к грабителям. А как женщине остановить насильника, если не ответным насилием? Силой убеждения? И всё? И неужели церковь никогда не благословляла воинов, защитников отечества? А что делают воины? Убивают и калечат других воинов. А вы их восхваляете, мы все их восхваляем и не находим в убийствах на войне вероотступничества.

– Так то война…

– А мы уже и есть на войне! – Слова Стеньки грохнули, как гром. – Мы уже на войне с дьяволом. Ещё немного, и он победит. У нас нет выбора, мы должны сражаться.

Митрополит остановился и всем телом развернулся к молодому священнику. Он хотел что-то сказать, но Стенька ему не дал.

– Скажете, что это просто жизнь? Что война далеко? Но уже близок финал! Как же вы не видите?!

И он высветил в воздухе… изображение человека с устройством F-Command. На голове был обруч, на правой руке браслет устройства.

– И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание , – голос Стеньки бил набатом.

– Откровение Иоанна Богослова, – медленно проговорил Митрополит. – Книга Апокалипсиса. Последняя книга Нового Завета.

Он стоял, оторопев, и не верил своим глазам, не верил сам себе! Вот обруч на челе, вот браслет на правой руке. Сегодня обруч, завтра чип, печать, начертание … И скоро без них будет ни продать, ни купить.

– Продолжить?! – безжалостно рявкнул Стенька. – И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон! И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми!

Изображение в воздухе сменилось. Теперь высвечивался давнишний снимок профессора Филатова, когда он только экспериментировал с передачей мысли. Ставил эксперимент на себе, зафиксировав на голове сенсоры и укрепив на выбритой макушке две антенны, которые… Которые торчали маленькими рожками! Как у агнца!

– Продолжить?! – гремел Стенька. – Оглянитесь вокруг! Посмотрите, что происходит! Это уже война!

В течение нескольких минут запись этой встречи появилась в сети, облетела всю страну и очень быстро весь мир.

* * *

– Вот народ гадает, зачем Шацкий Калинкина своим «вице» сделал! – Данила резко поднял бокал и залпом допил остатки коньяка. – Вот, Дим, скажи, ты понимаешь?

– Да мне-то куда, – Дмитрий попытался проговорить это лениво, как бы промямлить, но речь адвоката была поставлена так, что любое слово выговаривалось чётко и правильно, а предложения произносились с чистой и красивой интонацией. – Я ж чего, юрист просто, мне-то…

– Да не гони пургу, Дим! Так я и поверил, что ДМИТРИЙ СМИРНОВ, – Данила широко развёл руки и принял вид рыбака, сообщающего собеседникам о размере рыбы, которую поймал, – не в курсе чего-то в большой политике. Ты ж с самим Калинкиным чаи гоняешь!

– Это ты с Калинкиным чаи гоняешь, – парировал адвокат. – Ну, есть у нас кое-какие дела… А вот зачем президент своего помощника вице-президентом сделал, я понятия не имею.

– Калинкин-то сам знает?

Дмитрий кивнул.

– Знает. Но не говорит. Поправка: даже не говорит, что знает. Но я вижу, что или знает наверное, или догадывается с достаточной определённостью.

Собеседникам хотелось посидеть на открытой веранде, благо тёплые с лёгкой прохладцей июньские вечера девяносто девятого не то что располагали, а просто требовали ужинать на воздухе. Однако необходимость в защите от прослушки была еще более настоятельной, потому молодые люди расположились в помещении ресторана. Приятели по очевидным причинам не испытывали ностальгии по прошлому, а потому встретились в обычном современном ресторане «Лес», где меню состояло «из того, что водится в лесу»: медвежатина, кабанятина и прочее. Фирменными блюдами были «Ёжик с грибами на иголках» и «Дупло с белкой и лесными орехами», ну, и на десерт что-то из лесных ягод в оленьем молоке. Ресторан работал только с натуральными продуктами и потому был недешевым, но Дмитрий, который сегодня приглашал, вполне мог себе такое позволить, а Данила и не возражал. Раньше они встречались в «Камчатке», но после весенних событий этот ресторан превратился в место паломничества секс-меньшинств, и при всей толерантности приятелей… Ну ладно, не были они толерантными настолько, чтобы подобное общество не отвлекало их от беседы. Поэтому пошли в «Лес». Благо, как в любом хорошем ресторане, прослушивания здесь можно было не опасаться.

– У вас-то как? – задал вопрос адвокат после короткой паузы. – F-command собираетесь вводить для платежей?

Данила тяжело вздохнул.

– Собираемся. Вот чуяло моё сердце, не нужно для бытовых платежей его применять! Говорил Дворянцевой об этом. Вроде, прислушалась, а потом… Думаю, Европа сильно давила, китайцы ни туда, ни сюда… А вот – но строго между нами – давление со стороны арабов очень серьезное. Не понимаю даже, чем давят, но мощно. Дворянцева ничего не говорит, сами арабы публично вроде как бы за, а вот по факту всё делают, чтобы не вводить систему. Никак, ни для каких платежей.