Герман Фальк - Третий Шанс [litres самиздат]

– Ну-у… – протянул он.

– За Иннокентия Аристарховича? – осторожно, с улыбкой, спросила Милена.

Вот Коля тормоз! Ладно, в следующий раз.

– И за весь ваш НИИ вместе с Ли, Пекинычем и лодочником! И этой… – Коля скосился на щеночка, который с аппетитом грыз косточку из борща рядом со столиком.

– Этим, – поправила Милена. – Его зовут Ник. Ему два месяца.

– Ну, и за Ника! – и Коля звякнул своим бокалом о бокал Милены.

– Мил, – Коля пережёвывал мясо из борща и опять говорил с набитым ртом, но не удержался, было интересно, – а сейчас такие штыри в мозги вставляют, или уже всё на этих ваших мыслеобразах?

Милена отложила ложку, но не демонстративно, а лишь давая понять, что объяснение будет не односложным.

– Применение мыслеобразов достаточно ограниченно. Не все умеют управлять своими мыслями, поэтому дальше бытовых команд у многих людей дело не идёт. Часто проще управлять голосом или руками.

– Руками?

– Ну да. Например, если в людном месте хочешь заказать себе лекарство, но не хочешь, чтобы окружающие видели. Просто вызываешь виртуальные символы…

– Типа как графики Ли в воздухе?

– Ну да, – она усмехнулась и немного неуверенно произнесла новое для себя словосочетание, – типа того. А дальше по символам заказываешь лекарство, причём твои символы видишь только ты. Мыслеобразами точно лекарство не выберешь, с фармацевтом не посоветуешься, даже симптомы не у всех получается описать. Символами проще. А со стороны выглядит как будто человек просто в воздухе руками машет.

– Можешь показать?

– Давай перед горячим покажу.

– Перед чем? А-а, – понял Коля, – перед вторым! А мне можно символы?

– Пока нет. Со временем.

– Кстати, я перед душем велел телеку новости показать, а он как не слышит!

– На твой голос он пока не настроен. Со временем. Иннокентий Аристархович не хотел покупать в этот домик телевизор с голосовым или ментальным управлением, но с ручным управлением «телеки» уже давно не делают.

Коля вздохнул.

– Небось, детям с пелёнок символы даёте!

Милена улыбнулась как можно дружелюбнее, и это было очень искренне.

– У детей как раз мыслеобразы читать проще, особенно у младенцев. А символы дают не сразу. В школе, в младших классах, например, ученик может символами сообщить о недомогании или попросить новое перо.

– Перо? – в очередной раз удивился Коля. – Вы же во воздухе символами…

– Ты спрашиваешь, зачем детей учат писать? – Милена задумалась. – Сложно объяснить…

– Мил… ой, столько вопросов! А деньги-то ещё не отменили? Коммунизм ещё не наступил?

– Что не наступил? – переспросила она. – Ах, да, что-то слышала. А деньги ещё как есть! Хотя, большинство людей живёт на социальном минимуме – квартира не в городе и только по комнате на члена семьи, социальный транспорт, синтетическое питание, и то не любое. Кого-то устраивает, кто-то пробиться не может.

– И что, много людей не работает?

– Да где-то процентов сорок. Это трудоспособного возраста, до восьмидесяти.

Коля ахнул!

– Работу очень сложно найти, – пояснила Милена. – Многое выполняют роботы. Практически всё производство, почти всё сельское хозяйство, многие услуги.

– Круто! – воскликнул Коля.

– Да не круто, Коля, – Милена вздохнула. – У меня много знакомых без работы, и почти никого не устраивает социальный минимум. Человеку требуется самореализация. Деньги, да, конечно, хочется жить лучше, чем на минимум, но это же в природе человека – что-то создавать, что-то делать самому. Ну и, – она опять вздохнула, – социальный статус совершенно разный.

– Вот ведь! – Коля чуть было не ругнулся. – Всё меняется, а человек тот же! Хотя, у нас… Да если б мне дали ваш социальный минимум, хрен… фиг бы я ходил на работу, гайки крутил!

– А что бы ты делал?

– Да ничего! Телек бы смотрел, с мужиками пиво пил каждый день, если оно в социальный минимум входит, и… – Коля осёкся и про баб говорить не стал.

– И всё? Всю жизнь? Каждый день?

Коля представил, что каждый день на работу ходить не надо, а жрачка из «Макдака» невредная и бесплатная, и мысль ему понравилась. Он уверенно кивнул.

– А нах… а зачем каждый день на работе на дядю горбатиться, если всё за так можно?

– Не знаю, – тихо ответила Милена. – А в том, что люди не меняются, ты прав. Знаешь, я люблю книги «Золотого века»…

– Это какие?

– Толстой, Некрасов, Тургенев и, конечно, Достоевский и Чехов. Ты прав, люди не меняются уже тысячи лет. Хотя наши школьники по уровню знаний и по скорости мышления дадут большую фору даже послевоенному поколению, и даже следующем поколению, но человеческая психология всё та же.

Коля покончил с борщом и отложил ложку. Хотел было спросить про «послевоенное», как-то не вязалось оно ни с чем. Это Колин дедушка, что ли? Но не терпелось посмотреть символы. Однако Милена ещё не доела, и Коля опять разлил по бокалам вино. И едва дождался, когда Милена отложит ложку.

– Милена, – он старался говорить как можно увереннее и мужественнее, – За тебя!

Девушка с благодарность кивнула, тихонько коснулась его бокала своим и сделала глоток.

– Ну что, Коля? Символы? Давай попросим Фёдора Пекиновича подать жаркое через двадцать минут? Сейчас я высвечу свои символы над столом… – Она сделала несколько почти неуловимых движений руками. – Вот… я их вижу, сейчас открою «на публику»… – Её взгляд на полсекунды расфокусировался, и над столом зависли разноцветные таблицы. – В центре контекстное меню, строка снизу – общее.

Коли три раза махнул руками… и попросил Фёдора Пекиновича подать жаркое через, правда, полчаса, так получилось.

– Нихрена себе… – ошалело проговорил он, когда символы исчезли.

Мила рассмеялась, весело спросила:

– Прогуляемся?

И, не дождавшись ответа, скинула сандалии, схватила бокал и побежала к воде. Ник оставил косточку и устремился за хозяйкой, а за ними побрёл и Коля.

Вино всё-таки действовало, и в свою комнату Милена вошла, немного пошатываясь. Тут же в воздухе под лёгкое треньканье высветилась голографическая иконка Иннокентия Аристарховича.

– Давай, – махнула она рукой терминалу связи, – соединяй.

Изображение профессора появилось прямо перед ней. Виртуальный Иннокентий Аристархович прошёлся ко комнате, выглянул в окно.

– На воздухе ужинали, Миленочка?

– На воздухе, – она кивнула, да так энергично, что чуть было шею не свело.

Иннокентия Аристархович по-доброму улыбнулся.

– Есть в нашей работе приятные моменты. Я на секундочку, не буду отвлекать. Как там щеночек?

Милена, уже не в силах стоять, плюхнулась в кресло и откинулась на спинку, вытянув ноги, впрочем, большей частью скрываемые платьем.

– Спасибо за милый подарок, профессор! Щеночек осваивается. Немножко огрызается, но в целом терпимо, одежду на мне рвать не пытался, грязь по дому не носит, правда, чавкает во время еды. Главное, здоровенький!