Alex PRO - Антидот. Сборник

Решили. Вместо широкой лычки вернули «адидаса» (прощай старшина «на дембель») и командировали дослуживать в другую часть. Где, на первое же утро, я вдруг обнаружил около кровати начищенные не мною сапоги, новые портянки, подшитый отстиранный китель и двух лопоухих доходяг в мешковатом хэбэ в режиме «чего изволите». Грязно и продолжительно выругаться на всё это в той богадельне совсем не возбранялось. На Уставы там клали с прибором. Такого бардака я не видел даже в соседнем стройбате. Зато не «дизель».

– А ты давно сюда перебрался? – спросил меня Кулёк после третьего тоста. – Чем вообще после армейки занимался-то?

Я подозревал, что всё он уже про меня узнал. Такая уж у нас «фирма». Посторонним вход заказан. Ответил уклончиво, но не особо скрываясь: «Всем понемногу. Вопросы решал. Потом в ЧОПе. С пацанами организовали. Теперь вот здесь. Сопровождаю».

Кулёк заржал.

– Ты хоть знаешь, кого ты сопровождаешь? И куда?

– Понятия не имею! – ответил я как учили. Мало ли. – Нам запрещено с ними общаться. Не расспрашивать. Не отвечать на вопросы. Не позволять принимать алкоголь…

– Да знаю, я знаю! – раздраженно перебил Борька.– Баб не пердолить. Мужиков тоже. Ха-ха. Ты пойми: я с тобой не просто так… беседую… Может я виды на тебя имею, продвинуть хочу?

«Надеюсь, – подумал я.– Продолжай!»

– Я в этом бизнесе далеко не последний человек, – гордо заявил Кульницкий.– От меня многое зависит, Русь. И подвернулся ты…как нельзя вовремя. Поэтому тебе вопросы и задаю.

– Откуда я знаю, что тебе можно на них отвечать? – резонно поинтересовался я. – Я только догадываться могу, кто ты есть на этом свете.

Он картинно вздохнул, покачал головой. Достал смартфон. Поводил пальцем, протянул мне: «Смотри!»

Я посмотрел.

– Убеждает? – довольно спросил он.

– Вполне. Спрашивай, Боря.

– Я уже давно не Боря. Я – … Впрочем, пока… пусть будет, Боря… Спрашиваю: кого ты сопровождаешь? На твой взгляд. Куда и зачем? Своими словами. Как ты понимаешь?

– Сначала казалось, что понимал. Специалистов, профессионалов – на вахты. Баб? – я пожал плечами. – Тех, что помоложе – скорее всего, в блядюжники. Тех, что постарше – сиделками и поломойками. Туда. В забугорье.

– С чего так решил? – вскинулся Кулёк.

– Ну, когда их бумаги принимаешь-передаёшь… Я же видел, что иногда плюсом шли загранпаспорта. Новенькие загранпаспорта.

– А разве тебе не запрещено вскрывать пакет с документами сопровождаемых? По инструкции? Без крайней на то необходимости?

Я усмехнулся. Кульницкий продолжил с нажимом:

– И таких необходимостей, как я уточнил, с тобой не происходило, так? Это кстати была еще одна причина того, что разговаривать с тобой имеет смысл – отсутствие залётов. Так откуда выводы?

– Я ставил условие – документы запечатывать при мне. Знаю, что не положено, но я смог убедить. Не всех, правда, но несколько раз получилось. Мало ли? Забудут положить, а мне на каком-нибудь посту расхлёбывай.

– У нас в России пока что не вменено в обязанность постоянно носить при себе документы, удостоверяющие личность, – заметил Боря.

– Расскажи об этом дэпээсникам, в режиме «Антитеррор», или ещё кому, – парировал я. – Объясни им! Да ладно! Видно же, что не туристами едут. По одежде, сумкам, повадкам. Причем заметно, что большинство в первый раз за кордон.

– Ты же через границу ещё не катался?

– Нет, только обещали. Когда-нибудь.

– Не верь. Там желающих дохера и без тебя. И на месте… есть кому… и встречать, и провожать. Ты поясни: ты сказал «сначала понимал». А что думаешь сейчас? И почему разуверился?

– Не знаю. Не разуверился. Тут по-другому, – я аккуратно подбирал слова. – Мне ж никто и не говорил – куда и зачем их доставляют. Я мог только догадываться. Но шаблон быстро порвался.

Я вспомнил, как во второй поездке собирал по частям, а затем сопровождал разновозрастную группу. Все они ранее не были знакомы друг с другом. Подводили их в разных условленных местах соответствующие сопровождающие первого уровня. Обычно тётки. Передавали их документы, проникновенно-фальшиво говорили своим подопечным что-то типа: «Удачной дорожки, Марина! Хорошо провести Вам время!» или «Счастливого пути, Николай Степанович. Надеюсь, заодно поправите здоровье».

У всех пассажиров, наверняка имелись подобные моим инструкции: не болтать лишнего и не расспрашивать ни о чем. Однако в моё отсутствие языки, как правило, развязывались. Видеорегистратор в «Транзите», если я того хотел, писал звук и видео даже при выключенном зажигании. Поэтому во время заправок на АЗС, отлучек в придорожные магазины и в прочие подобные моменты, звучали порою любопытные обмены мнениями. Весьма любопытные.

Самое интересное, что никто из пассажиров не планировал эту поездку заранее. Все подорвались недавно. В связи, как говорится, «со вновь открывшимися обстоятельствами». А точнее с неожиданно появившимися вариантами и возможностями.

– Я думаю, что они едут не совсем в качестве тех, кем им пообещали, – предположил я. – Возможно совсем в ином качестве…

– Молодец, – кивнул Кулёк. – Соображаешь. А вот теперь позволь мне остановить тебя на этом месте и выяснить некоторые нюансы твоего отношения к человечеству. И к людям в частности.

– К некоторым людям? – поправил было я, но Кульницкий недовольно отмахнулся:

– К основной массе.

– Не врубаюсь, – честно признался я. – Хотя пока ещё практически трезвый.

– Ну, я так понимаю, сейчас для соответствующего состояния тебе надо гораздо больше, чем цать лет назад? – подмигнул Кульницкий, подливая шикарный далморовский вискарь в мой бокал. – Овечку-то помнишь?

– Ну, что-то такое было, – пожал плечами я.– А что? Вроде же хорошее было мясо? Никто тогда не траванулся, не запалились, все довольны.

– А я помню, как ты запросто её кончил и потом лихо разделывал. Штык-ножом. На полиэтилене. Впечатлило.

Я улыбнулся:

– Я помню только Витька, которого настолько впечатлило, что он блеванул прямо на потроха. А про тебя как-то нет.

– Я тогда за голову держал. Она мне потом снилась… долго.

– Бывает. Ты ж городской. Я вот только телят жалел, и то…пока кололи. А на овец как-то изначально было похер, а уж тем более на свиней. Или куриц каких-нибудь. У нас в деревне им даже имена-то никогда не давали.

– Вот. А я тогда так не мог. И ты меня удивил. Хладнокровием. Сильно удивил. Может быть, поэтому я сейчас с тобой и разговариваю.

– Ну, так разговаривай, Неборя! – я махнул рукой на опустевшую бутылку показавшемуся с подносом официанту.

– Ты не увлекайся, разговор на самом деле серьезный.

На этом месте я решил его слегка осадить, посчитав, что не стоит позволять приподнявшемуся за прошедшие годы собеседнику совсем уж охреневать в полёте: