Alex PRO - Антидот. Сборник

– Бля, как мне надоело это ваше московское «на самом деле»! У нас вот, на провинции бля, всё на самом деле! По-настоящему! Не ка-ак бы! И не ка-ак то та-ак! Ты же наверняка всё про меня пробил? И знаешь, на что живу, чем болею и кого имею!? Что пью редко. Чего вату катать, Боря?

– Ладно. Откровенность за откровенность, – со значением в голосе сказал Кульницкий. – Мне действительно надо знать, что сегодня в башке у сержанта. И стоит ли его передвигать на другой уровень.

– Хорошо, – я понял, куда он клонит, решил подыграть.– Ты спрашивал про людей? Тогда отвечу классически: «Народ у нас хороший. Люди – говно!» Ты готов поспорить?

Кулёк внимательно посмотрел на меня, что-то изменилось в его взгляде, он накатил еще один бокал, прокашлялся и вдруг быстро заговорил:

– Люди – это сволочи, сержант. Биомасса. Человек – звучит гордо, а выглядит жалко. Мешок костей, говна и сала.

– «Кожаный мешок с дерьмом», как говорил один известный нам офицер? – усмехнулся я.

– Типа того. Но дорогой иногда мешок. Очень дорогой. Даже если это полное быдло.

– Но, мы же с тобой – не быдло? – я пьяно подмигнул.

– Мы – нет. Вот поэтому сидим здесь и кушаем всякое вкусное, а не едем… как твои недавние пассажирки… в свой последний круиз.

Я отметил последнюю фразу, дыхание у меня слегка перехватило, но внешне я не подал виду. Только понимающе ухмыльнулся. И, поскольку требовалось что-то ответить, спросил:

– Ну, а эти, в соседнем зале, посетители…Они разве обязательно люди? Только потому, что тоже «кушают всякое вкусное»?

– Вот! – торжествующе взвизгнул Кулёк. – Правильно говоришь! Сегодня они «кушают», а завтра мы их повезём. Если им вдруг «повёзет». В кавычках. Ты знаешь, какой КПД у паровоза?

– Не помню, но что-то совсем мало, – я не понял, к чему он клонит.

– А у электровоза?

– Значительно выше, – уверенно и пьяно заявил я. Мой организм прямо таки обрадовался отвлеченной теме. Вот только ненадолго – следующий вопрос чуть не загнал меня в ступор.

– А у человека?

– У кого как, – ответил я, стараясь выглядеть многозначительно и мудро. Подбираемся, похоже, к «теме вечера».

– Хер-то там! – сказал Кулёк. – Охеренный КПД. У любого. Вопрос условий. Окружающей среды.

– А как ты его интересно посчитал? – ехидно усомнился я. – По общественному вкладу что ли? Так ты не прав тогда.

Кулёк поморщился:

– Сержант? Алло, сержа-ант? Это ты мне говоришь? Ты? Что-то я тебя не узнаю. Тебя когда-то интересовал внутренний мир того же Шавкатки, который до армии закончил аж два курса универа?

– Ну, он всегда умничал. По делу и не по делу.

– Филфак, вообще-то. Большой бай сейчас. Наверное. Или где-нибудь в Америке, – предположил Кульницкий и вернулся к своим подростковым претензиям: – Ну, и что ты тогда про него думал? А про Витька, который остался в армии и сгорел в первую чеченскую? Да тебе по барабану было на их мировоззрение! Тебя тогда интересовало только то, как они выполнят приказ. Как физические тела, способные чистить снег, перетаскивать тяжести и стоять в охранении.

– А как иначе? Это армия, а не философский кружок, – пожал плечами я.– И, причём тут КПД?

– Притом. Как условно его посчитать у … допустим, некоего агрегата, заключённого в чёрный ящик?

– Сколько в него входит, ну, сколько он потребляет топлива, и какой объём работы при этом может производить.

– Во-о-от! Человек может питаться на сто тире двести рублей в день и на эти калории производить работу, которая на рынке стоит условно тысячу. Две. Пять!

Я хмыкнул:

– Ну-ну! Посчитай затраты на его охрану, прочие стимулы, чтоб он не залупался, проживание и прочее. Некорректный пример.

– Некорректный в частностях, а не в общем, – загорячился Борька.– И речь идет не только за физический труд, хотя с ним как раз все проще и понятнее.

– А за что тогда? – я прищурился.

– Ты поразмышляй, приди сам к ответам на поставленную мною задачу. Ты же любил так делать: обозначал проблему, а мы должны были найти ее оптимальное решение. Сказал: «найти бушлат» и в соседней роте стало на бушлат меньше. «На тебя не дали тушенки», и я впервые в жизни охочусь на бедную овечку. Я же помню. Я твой ученик, сержант! – заржал Кульницкий, дурашливо отдавая честь.

– Ладно! – согласился я, великодушно махнув рукой. – Давай вводную!

– Лови! Как заставить неглупого человека квалифицированно отработать на выезде определенный промежуток времени условно «за еду и кров»?

Я задумался. Потом сказал:

– Уточни следующее: задача разовая? Какой промежуток времени? Месяц? Год? Вся жизнь? Тут много вариантов. Три как минимум.

– Ну, давай озвучь. В общих тезисах.

– Во-первых, чтобы человек подписался работать на скотских условиях, можно пообещать ему расчёт, хорошие, справедливые деньги. Но после того, как закончит работу. Перед возвращением домой. И не рассчитаться с ним: фирма мол лопнула, заказчик подвёл, и всё такое.

Борька кивнул. Он явно ждал «во-вторых» и «в-третьих».

– Во-вторых, можно просто заставить. Угрозой непосредственно ему самому или… соответствующим близким.

– Узнаю бандита, – усмехнулся Кулёк. – Рассчитываться вы не любите.

– Ну, как ты знаешь, я по другой части. И вообще ты не прав. Не совсем прав. Есть услуги, они стоят денег.

– Да ладно! – захохотал Кулёк, разбрызгивая слюну. – Сначала закошмарить, создать проблему, а потом предложить ее решить. Небезвозмездно. Что в третьих-то?

– Отключить ему мозги. Критическое восприятие действительности. Ну, это так, теоретически.

– Химические препараты?

– В том числе. Не обязательно веществами. Вставить может и от другого. Убедить пропагандой, зомбировать. Внушить. «Во имя…» И так далее. Даже из-за обычной любви… мужчины… и женщины… готовы идти через тернии. К звёздам на потолке и бабочкам в животе. А за любовь к Отечеству – на пулемёты. В «шарашки» всех мастей на худой конец.

– Толково. Я в тебе не ошибся. То есть, мы пришли к тому, что люди вполне себе могут работать на рабских условиях? Причем в наши, как бы вегетарианские, времена. Так?

– Насчет времен я бы поспорил.

– Только не со мной. Я в курсе.

Мы долго разговаривали. Кулёк грамотно раскачивал меня, я делал вид, что плыву. Похоже, он остался удовлетворён началом беседы и перешел к конкретике:

– Ты думаешь, что на втором этапе, на сопровождении, ты имеешь больше, чем на первом?

– Я ничего не думаю.

– Думаешь-думаешь. Но это не так. Первый этап самый творческий. Мы называем его «отловом». Представь: нужен человек. Субъект с определенными данными. И ты ищешь его сам или…

Борька замешкался. То ли начал трезветь и побоялся сказать то, что планировал, то ли что-то ещё.

– Или что? – надавил я и добавил неожиданно для себя как когда-то: «Не мямли!»