Александр Васильев - Дигитальное перо

Где-то с час я возился с запросным скриптом и оформлением интерфейса для получения отчетов. Должно было получиться простенько, но информативно. Я настроил дополнительное слежение за трафиком и снял задачу по Эдисону. Всё равно много за ночь не добавилось, а то, что пришло, не представляло особого интереса. Видимо, всё ключевое у нас уже было.

Следующая кружка кофе и задача “Рудники”. Компьютер, с которого был удалённый запуск полевой машины, находился в лекционном зале, где Эдисон читает лекции. Читает их он не только там, а там не он один. Доступ к лекционному компьютеру лучше иметь напрямую, то есть пешочком прогуляться и всё посмотреть. Удалённо, в нашем случае, работать небезопасно. Нельзя показывать интерес моей лаборатории к этому компу. Какие варианты санкционированного доступа у нас есть? Что-то там должно сломаться, что приведёт к моему вызову на место. А что там есть кроме компьютера? Допустим электронный замок. Если он дверь не открывает, кого-то же позовут. Почему не меня? А кому нужна дверь в выходной? Там сейчас глянем, есть там бронь на лекционную сегодня? Ага! Через два часа с лишним, там факультативный семинар. Кто ведёт? Некто Кронберг. Знакомая фамилия, но как выглядит – не помню. Не суть. Сейчас мы его найдем в базе пропусков. Так, вот он. Блокируем ему доступ к этой аудитории на три часа. Не забываем про следы. Итак, надо быть поблизости, чтобы не сорвать семинар и добраться до компьютера. С этим тоже пока всё. Что дальше?

Я взглянул на листок. “Эдисона” лучше разбирать дальше коллективно, а значит с “Друзьями”. Вот следующая задача. Что мне делать с друзьями? Наверно, можно было бы подумать об их защите, а заодно превратить их карманники и лэптопы в удочки для нежелательных посягательств. С их разрешения разумеется. Для этого нам понадобятся программы защиты. Глянем, что у нас есть из подобного, лучше, если нестандартного. Помнится с одним светлоголовым студентом мы экспериментировали в этой области для его диплома. Светлоголовый, в данном случае, не внешность. Если мне память не изменяет, неграм такой эпитет не подходит. Но программа получилась, что надо! Диплом он защитил на “отлично”. Справили в “Оладьи” тоже, как надо. Побольше бы таких ребят! Значит так, когда придут поставим вот этот селф-софт, и посмотрим, что поймаем.

“Грин” и “Энжела” – есть ли связь между вами? Что она там мне говорила? “Стихийное творение”? Да, точно! Сейчас мы всё узнаем про этот клуб, точнее, что можно. И через него что-нибудь об Энжеле. Надеюсь, она меня туда звала неслучайно, как-то она там проявила себя. Даст ли мне это что-нибудь? А вот и посмотрим. Я через парнасовский поисковик нашёл их сайт, сделанный собственно для форума. Те, кто состоял в этом клубе, как собственно и стоило понимать из его литературного характера, жаждали общения в самом поэтическом смысле этого слова. Возраст участников мог быть любым, но все стремились быть авторами самого оригинального произведения. Вся суть клуба была в том, что человек не особенно стремившийся к литературной славе, но всё же пишущий по душевной надобности, не стесняясь любых форм, имел в клубе возможность представить местной публике свой труд. Все, кто стеснялся большой читательской аудитории и, соответственно, боялся объективной критики, могли преподнести всё здесь, где были такие же, как они, непрофессиональные, но не менее горячо любимые обожатели писательских фантазий. В основном там, в клубе на встречах представляли стихи или короткие рассказы, более объёмные произведения выкладывали на сайте и бурно обсуждали на форуме. Поставленная цель была – не писать в стол. Пусть написанное будет кривое и даже жалкое, но уж лучше хоть раз увидит свет. Авторов таких произведений не клеймили и не просили бросить, наоборот, рекомендовали остаться, послушать других и попробовать ещё раз. Из прочитанного мной было видно, что жизнь данного общества кипела страстями. Здесь были и белая зависть, и искренний восторг, и претенциозная полемика, и бесконечный поиск фраз, рифм, образов – всего, что могло бы автору помочь выразить задуманное. Здесь всё время было движение, хоть клуб был и небольшим. По разным причинам кто-то уходил, и самым неожиданным образом появлялись новые желающие, оценить собственное творчество.

Наверно, Грину бы там понравилось. Но упоминаний о нём или его публикациях я там не нашёл. Конечно, он мог прятаться за псевдонимом. Беглый просмотр небольшого количества фотографий со встреч клуба, тоже ничего не дал. Но Энжелу я там действительно нашёл. Никакой особенной конфиденциальности она не использовала. Открыто представляла свои поэмы на суд людской и, если верить сайту, писала до сих пор. Я не очень разбираюсь в стихах, но то, что успел прочесть было эмоционально, несколько сумбурно, но может так оно и должно было быть. К её творчеству там относились благосклонно и ждали от неё новых произведений, её эта оценка не очень-то волновала, но, тем не менее, писала она, не прекращая. Личность она была творческая – это было ясно, как день. Такая же неутомимая одержимость к творению была и у Грина. В его публикациях в университетских журналах чувствовалась какая-то глубина к выбранной теме. Творение, прежде всего, выражалось в том, чтобы шире и объёмней осветить заданный вопрос. Всегда чувствовалось, что места в статье для этого не хватает. И так оно и было. Статьи им писались, как обязательный атрибут какого-то гуманитарного исследования. И вот в ходе самого исследования Грин не задавал себе никаких границ для творческой мысли. Мне кажется, порой у его коллег вставали волосы дыбом от его неординарных идей и чересчур кардинальных способов решения. Причём области его внимания были самыми разными: история, философия, лингвистика. Я сам уже стал запутываться на кого учится и кем работает Грин. По-моему, он перепосетил все факультеты своего гуманитарного универа. Но везде были рады с ним работать. И самое главное работа давала результаты. Он пару лет назад ещё и музыкой увлёкся. Тёмная история, которая для нас закончилась свадьбой с его гитарой, с мальчишником и последующим путешествием молодых. Если он так и не додумался повесить её над кроватью, то, скорее всего, и сейчас спит с ней. В его данных слово “творческий” можно было писать вместо национальности.

Другими словами, путь Грина мог легко пересечься с “творением”, а там легко и с Энжелой. Хотя, конечно, клуб не единственная такая возможность. А Энжела хотела знать подробности нашей группы. И зачем мы её открыли? Хм… Да, тогда это был понт! Своя нашивка, которая другим ничего не говорит. Некий особый статус в “Оладье”. Перед другими такими же загадочными личностями. Самовыражение, так, наверно. Откуда могла Энжела самостоятельно узнать о нас, выяснить не удастся. Но если, познакомившись с Грином, увидела его нашивку, то вполне понятен мотив её любопытства. Это, скорее всего, объясняет её встречу со мной. Грин, видимо, ничего не сказал, вот она и совершила, так сказать, обходной манёвр. Правда, есть вопрос, почему, если Грин не сказал, должен был сказать я? Что-то тут необъяснимое, но, пожалуй, хватит о них. Время близится к обеду, а я так и не позавтракал. Надо ещё об Альбине подумать, вот и совместим приятное с приятным, как бы там это не звучало.