Алексей Мельников - Carved Rocks. Пригород

Все лобовое стекло было заляпано сажей, и как мальчик не пытался его отчистить, у него ничего не получалось. Только грязнее становился он сам. Сквозь это мутное безобразие едва проглядывал неясный контур человека.

О манерах пришлось забыть. Кроха кричал, бил по стеклу и по железу обшивки и перил, создавая оглушительный шум, но странная фигура так и не сдвинулась с места. Тим попытался даже разбить окно.

Зрелище напугало его до икоты.

Огромная трещина, паутиной расползшаяся по стеклу, минуты за три исчезла, словно ее и не было. Вот просто была, и уже нет ее.

Детеныш пулей спустился по скрипучей лестнице, позабыв обо всем. Ему казалось, что своими действиями он кого-то очень сильно разозлил, и теперь этот некто незримо преследует его, едва касаясь спины и затылка. Почти на грани ощущений, но это приводило кроху в полнейший ужас. Хотелось забиться в самый дальний угол, позвать маму, бабушку, Макса, любого, кто мог бы его защитить.

Он даже не заметил, как на всем ходу врезался в кого-то, упав на чуть влажный дощатый пол и больно ударившись копчиком. Его крик метнулся вверх, но ударился о потолок и упал раненой птицей на пол.

– Тим… Тимоти… Я обещаю. Обещаю тебя похоронить по всем правилам, обещаю, – повторял, как в бреду Саймон, а из его глаз катились кровавые слезы. От такого зрелища внутри что-то оборвалось. Кроха замешкался и это было самой большой ошибкой, какую он только мог совершить в этой ситуации.

Его схватили. И понесли куда-то в непроглядно-темное нутро парома.

Тим отбивался, брыкался, бил маленькими кулачками по спине, но молодой человек не реагировал. Он лишь говорил и говорил, что это его вина, его кара. Он должен искупить грех. Он должен похоронить Тимоти, чтобы тот мог выбраться. По законам моря, спеленав несчастного обрывком паруса, да привязать к ногам камень…

Детенышу не хватало сил и почему-то воздуха. Он словно задыхался, не сумев протолкнуть живительной субстанции в окаменевшую грудь, со всем ужасом понимая, что ему не выбраться. Не докричаться до явно поехавшего головой парня. Вообще ни до кого. Его сейчас и правда похоронят. Заживо.

И маленькая девочка в милом платьице заливисто смеялась, идя рядом и говоря, что Сай делает все правильно. Он милосердный. А та агония, это ему все кажется, мальчик давно мертв.

Тимоти честно со всеми попрощался. Глаза жгло от слез, его ужасно тошнило, а внутренности словно кто-то все время перемешивал холодной рукой. Ему отчаянно хотелось к бабушке. Или к Максу. Он дурак, но в обиду его никогда не давал. Он мог бы справиться с Саймоном, точно мог. Он не такой слабый и никчемный как Тим.

Вдруг корабль качнуло, раздался жуткий скрежет и вой сирен. Нижние ярусы начала затапливать вода. Мальчик чувствовал, как она быстро поднималась, как слабела хватка парня, но ему самому, к сожалению, уже не хватало сил на то, чтобы выбраться.

Жуткая девочка ушла под воду первой.

Вместо нее на лестнице стояла белая как мел, перепуганная мама. Она выглядела совершенно не так болезненно, как смог запомнить ее Тим. Она отчаянно боролась со стихией, пробираясь к своему маленькому сыночку против течения. А мальчик мог только протяжно реветь и тянуть к ней руки.

Он смутно помнил ее объятия.

Мама, кажется, вынесла его на верхнюю палубу, наскоро застегнув на ослабевшем ребенке оранжевый жилет. Все ее слова пробивались словно через вату, но Тим слышал… Или знал. Мама говорила, что любит его, что он ее величайшее сокровище и самый ценный дар, кто бы что ни говорил. Что он должен жить, несмотря ни на что. Что в жизни может случиться всякое, но она будет всегда рядом и защищать его. А еще утешала мальчика, целует в висок, пока паром продолжал тонуть…

– Найди Макса, любимый. Найди его. Он тебе поможет, обещаю, ты только найди его.

Как бы Тим ни плакал, не молил и не старался сделать хоть что-то, мама ушла на дно вместе с паромом.

Очнулся уже когда какой-то сердобольный мужчина подобрал его в открытом море, затащив на свою лодку. Он курил дурно пахнущую трубку и говорил, что его удел и проклятие вытаскивать таких самоубийц. Мальчику просто не хватало сил реагировать. Его безвольную тушку передали на руки какой-то тучной, рыжей женщине, которая развела бурную деятельность, отмыв и накормив мальчугана.

Тим более-менее отошел лишь на пятый день, когда тот самый лодочник позвал Марту забирать нового утопленника. Кроха думал, что Саймона. Оказался Макс. Он провалялся в отключке еще дня четыре. Все это время Марта гостеприимно принимала их у себя, говоря, что в городе начало творится что-то неладное. То выстрелы слышны, то какие-то непонятные личности оккупируют дома. Страх один. Детеныш не обращал внимания на эти разговоры. Его можно было найти сидящим рядом с мертвенно бледным парнем, долгое время не приходящим в себя.

Марта суетилась, гладила Тимоти по голове, приговаривая, что его друг скоро очнется. Обязательно и всенепременно. Ребенок лишь хлюпал носом, вцепившись в прохладную ладонь парня. А когда тот все-таки соизволил открыть глаза… мальчик так и не смог высказать все, что катал в голове все это время. Просто крепко обнял, пряча лицо и совершенно отказываясь отцепляться. Оба выглядели так, словно вселенная их знатно пожевала, а затем выплюнула. В принципе, на деле так и было. Оба молчали, только жались друг к дружке, отказываясь смотреть на море. Во всяком случае пока.

Макс только однажды спросил про Сая, но видя, как ребенок буквально на глазах начал задыхаться, тут же перевел тему и больше к этому не возвращался.

Потому что знал. Увидел.

В доме Марты всегда было шумно. Люди прибывали сюда чуть ли не каждый день, а потом исчезали. Кто задерживался чуть дольше, как мальчишки, а кто-то покидал скромную обитель, как только более-менее мог стоять на ногах. Женщина не отказывала в помощи никому.

Треверс знал, что она считает, что таким образом платит за свои ошибки, приведшие к множеству смертей. Видел, как в далеком прошлом женщина отказала как-то одному странному на вид субъекту в помощи. А тот возьми, да и отрави ее похлебку. Марта тогда работала в небольшом ресторанчике, делала головокружительную карьеру. Чтобы попасть к ней, нужно было хорошо постараться и иметь полезные знакомства. Страшно представить сколько людей тогда полегло. Мучительно. На ее глазах. Они корчились в агонии, захлебываясь собственной кровью, а она совсем ничем не могла им помочь.

– Вы можете остаться, правда. Еды пока хватает, хотя, надо бы, наверное, на всякий случай, запастись, – женщина мялась, теребя в руках посеревший, но чистый передничек. – Да и вам не слоняться. Куда вы пойдете? Оставайтесь.

Она смущенно улыбнулась и пошла готовить завтрак. Это место решено было назвать центром спасения и нейтральной зоной.