Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

Вылетая из кабинета, она слышала, как Пол шелестит отчетами на рабочем столе.

Хотя давно уже миновала полночь, рестораны и ночные клубы Дорчестера не спешили пустеть, да и на улицах было полно народу. Ночь выдалась теплой и душной, как перед грозой. В кафе наперебой гремела музыка и слышались шумные разговоры, из открытых дверей баров, как из котельной, струился свет, полный табачного дыма и жара от распаренных тел. Люди с сияющими лицами, в облегающей яркой одежде танцевали, пели, кричали…

И только море, бьющееся о бетонную дамбу, дышало ветром и прохладой.

Деревья на набережной были увешаны цветными гирляндами, которые вместе с шипящими газовыми фонарями на стенах домов озаряли прохожих причудливым золотым светом.

Дэвид Хакман медленно шагал в сторону бухты, правой рукой обнимая Джулию за талию. Она льнула к нему, прижимаясь щекой к плечу, чтобы подольше сохранить отголоски недавней телесной близости.

Джулия казалась совсем крохотной, он мог обхватить ее одной рукой. Хакман держал девушку очень трепетно. Вечер они провели незатейливо: сперва отправились в бухту, чтобы поставить его новенький скиммер к арендованному днем причалу, затем поужинали в ресторане. А оттуда вернулись в комнату Хакмана. Сперва оба испытывали неловкость, не хотели вновь говорить о той странной связи, что возникла между ними, но в конце концов стеснение отступило перед физическим влечением. Их любовь была страстной и вконец вымотала обоих.

И все же теперь, шагая сквозь душную ночь, Хакман чувствовал, как их связь стала слабее. И вовсе не потому, что, утолив сексуальный голод, они нарушили таинство. Он ощутил это в тот же миг, как только увидел Джулию на пороге: казалось, неосязаемая нить между ними утратила прежнюю упругость.

Прогуливаясь по набережной, Хакман вдруг понял, что воспоминание о недавнем сексе столь же тускло и невыразительно, как память о днях до того момента, когда он подал заявку о переводе в Дорчестер.

И это неправильно и нечестно. Он ведь испытал яркие эмоции, пережил красивые моменты…

Возможно, вся причина в нем: вдруг он просто не способен чувствовать?.. Хакман поспешил отогнать эту мысль.

Джулия была осязаемой и очень теплой, он чувствовал, как рядом с его грудью бьется ее сердце. Живое, настоящее.

Добравшись до бухты, они спустились по бетонным ступеням, и Хакман помог Джулии забраться в лодку. Потом поцеловал: недолго, но со страстью.

– Придешь еще?

– Если хочешь.

– Конечно, хочу. Если хочешь сама.

– Я приду… завтра. – Она стояла в качающейся лодке, держась за его руки, а Хакман старался не сверзиться в воду с края нижней ступеньки. – Дэвид… Я очень хочу тебя увидеть.

Они снова принялись целоваться, потом Джулия наконец перешла на корму, завела двигатель и направила лодку к выходу из гавани. Вода была черной и спокойной, вдоль берега в ней отражались цветные фонари. Лодка взрезала гладь, заставляя огни плясать и смешиваться за ее кормой.

Хакман стоял на лестнице до тех пор, пока гул двигателя совсем не утих, и лишь потом вернулся в город.

До чего странно его память впитывает пережитый опыт: уже сейчас образ Джулии, уплывающей от него по черной воде с цветными отблесками, стремительно терял объем и краски. Словно воспоминание было ненастоящим, навязанным извне. Казалось, что по набережной весь вечер он гулял в одиночестве, а Джулию придумал, убедил себя в ее реальности.

Говорить Джулии о своих ощущениях он не стал, хотя весь вечер чувствовал, как едва ли не на глазах меняется действительность.

Взять, к примеру, еду в ресторане: запеченные морепродукты, отличное вино с севера Франции – самый вкусный ужин, который Хакман только пробовал после приезда. Джулия сказала, что никогда прежде в этом ресторане не бывала. В памяти остались мелкие детали: официант, подаривший Джулии розу, четыре музыканта во дворике, которые играли так громко, что метрдотель попросил их удалиться, шумная компания за соседним столиком – шестеро американцев в арабских одеждах, пронзительно орущие какие-то свои гимны. Еда была настоящей, в желудке до сих пор чувствовалась ее тяжесть.

И все же, едва они вышли из бара, Хакмана накрыло ощущение, что все там было фальшивым.

И Джулия – тоже. Когда они занялись любовью, Хакман вдруг понял, что в постель к нему она легла до того естественно, будто ей это не впервой, и что все события, предшествующие этой минуте, – не более чем искусственно внедренные воспоминания.

Вскоре пустым воспоминанием стал и сам секс, а реальностью – расслабленное состояние, которое последовало за ним.

Теперь, по дороге обратно в гостиницу, Хакману казалось, что и лодку, скользящую по черной глади, он просто-напросто придумал. Казалось, что Джулии рядом с ним не было, что она существует лишь в его воображении.

Он дошел до гостиницы и прокрался к себе в комнату, стараясь не столкнуться в коридоре с кем-нибудь из коллег. Впрочем, все они, видимо, давно спали, потому что в здании было совсем тихо.

Хакман принял душ, разделся и откинул смятое одеяло. На простыне напоминанием о недавнем интиме темнели влажные пятна. Он задумчиво на них уставился – они были такими же реальными, как и все воспоминания о сегодняшнем вечере: реальными… но как будто не имевшими смысла.

Когда он лег в постель, влажные пятна липко холодили кожу спины.

Дональд Мандр разговаривал по телефону с лондонским офисом. Из Уэссекса его вызволили на день раньше Джулии, поэтому все симптомы усталости уже прошли. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, хотя известие о смерти Тома Бенедикта отрезвило не хуже ведра ледяной воды. В свои пятьдесят четыре года Мандр теперь был самым старым участником эксперимента.

– …Расследование проведем послезавтра, – сказал он Джеральду Боннету, юрисконсульту фонда. – Да, после похорон.

Боннет боялся, как бы смерть Тома не сказалась на репутации проекта. Эксперимент был не таким уж тайным, однако СМИ после первой волны публикаций быстро утратили к нему интерес и переключились на другие, более животрепещущие темы, поэтому так уж сложилось, что за следующие два года руководство проекта привыкло оберегать свои секреты от внимания общественности.

– …Нет-нет, вскрытие делать не обязательно. Формально Том все это время был под наблюдением врачей. Да, конечно, мы усилим меры предосторожности. Будем проводить более тщательное обследование перед каждым подключением к проектору.

Боннет что-то говорил про возможный иск от наследников Бенедикта: мол, его смерть обойдется фонду в целое состояние.

– Он не был женат, – успокоил Мандр. – Хотя я постараюсь выяснить, что известно о его родственниках.