Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

– Том очень органично вписывался в нашу компанию, – заметила Мэри Рикард.

– Думаете, Мэйсону это не удастся? – спросил Элиот. – Я хочу вас с ним познакомить. Он ждет снаружи. Можете сами составить о нем мнение.

– А если мы решим, что он не подходит? – спросил Мандр.

– Тогда попечители, скорее всего, через некоторое время свернут проект.

– Значит, выбора как такового у нас нет, – подытожила Мэри.

– Надеюсь, вы быстро поймете, что Мэйсон вовсе не так опасен, как вам кажется. Он очень глубоко проникся самой идеей проекции.

Мандр заметил, как покосились на него Мэри Рикард и Колин Уилмент. Им очень хотелось возразить, но они молчали, как и он сам. Идеей проекции нельзя «проникнуться», пока в ней не побываешь. Ее нельзя понять, изучая одни лишь отчеты и доклады. В ней нужно жить, прочувствовать – и только тогда «проникнуться».

Однако проекция была местом очень замкнутым, и любой новичок, каким бы дружелюбным он ни был, неизбежно воспринимался как враг. Пола Мэйсона не полюбят, пока он не исправит под себя весь мир, – а никто из участников этого допускать не хотел.

Мандр сказал:

– Наверное, сперва надо познакомиться с мистером Мэйсоном…

– Тогда пора его пригласить? – Элиот оглядел присутствующих, дожидаясь их согласия. – Хорошо. Схожу позову.

Элиот вышел. Едва за ним хлопнула дверь, как Мандр спросил у остальных:

– Что будем делать?

Колин пожал плечами:

– Выбора нет. Остается лишь его принять.

– Нас шантажируют, – сказала Мэри Рикард. – Если примем его, он изменит проекцию. Если откажемся – проект вовсе закроют.

– Так что думаешь?

– Надо соглашаться.

– Джулия? Что скажешь ты?

Всю дискуссию Джулия, бледная и измученная на вид, молча просидела в кресле. Кофе перед собой она так и не тронула.

– Джулия, тебе плохо? – встревожилась Мэри.

– Нет… Все нормально.

Тут вернулся Элиот, а вслед за ним в зал вошел высокий молодой человек в костюме. Держался гость весьма приветливо и непринужденно.

Мандр встал и протянул ему руку:

– Мистер Мэйсон, рад снова вас видеть. – Он повернулся к остальным: – Позвольте представить ваших новых коллег. Миссис Рикард, мисс Стреттон, мистер Уилмент…

Пол Мэйсон обменялся со всеми рукопожатием, и Колин Уилмент подошел к кофеварке взглянуть, остался ли еще кофе.

С появлением Пола Джулию немного отпустило. После короткой, но весьма драматичной беседы в кабинете Мэйсона она даже не слышала, о чем говорят Элиот и Мандр. И лишь в самом конце, когда Элиот вышел, немного встрепенулась, осознав, что Мэри и Колин тоже не горят желанием видеть Пола в проекции.

Затем объявился сам Пол, и невидимая прежде угроза обрела вполне конкретные очертания, став при этом менее страшной.

– Рад встрече, мисс Стреттон, – сказал Пол, делая вид, что прежде они не встречались. Ситуация стала еще менее опасной. Он мог сразу заявить об их знакомстве, однако предпочел разыграть спектакль.

За Полом и так стоят попечители, ему не нужно затевать с Джулией конфликт, чтобы присоединиться к проекту…

Она откинулась на спинку кресла, украдкой переводя дух, а сама наблюдая за Полом. Однажды ей хватило сил бросить ему вызов. Придется сделать это еще раз.

Пол сидел на краю стула, эмоционально обсуждая что-то с Мандром и Элиотом. Выглядел при этом очень воодушевленным – на его лице было то самое выражение, которое он берег для малознакомых компаний, где нужно произвести впечатление и влюбить в себя окружающих. Джулия уже много лет не видела этой его маски, с тех самых пор, как…

Ее будто бы пнули в живот, а лицо вспыхнуло жаром. Те воспоминания Джулия старалась запрятать как можно глубже; впрочем, Полу всегда удавалось без особых усилий вытащить их на поверхность.

Это произошло вскоре после того, как они съехались, задолго до первого кризиса. В Джулии тогда проснулся инстинкт самосохранения – правда, еще неосознанный; в те дни она слишком зависела от Пола, чтобы видеть в нем причину своих бед, в те дни она верила каждому его слову… Пытаясь разобраться в себе, она завела дневник, тайный, не предназначенный для посторонних глаз. Она писала обо всем: о своих мечтах, стремлениях, сексуальных фантазиях; не следя за пунктуацией и грамматикой, в потоке слов выплескивала подсознательную боль и никогда не перечитывала написанное. Дневник, конечно же, старательно прятала, но жили они в квартире Пола, и он, разумеется, знал все укромные места.

Спустя несколько недель их пригласили на ужин к одному редактору журнала. Пол очень хотел произвести на него впечатление. В тот день он нацепил на лицо такую же любезную улыбку. Редактор рассказал какую-то байку, а Пол в ответ процитировал одну фразу из ее дневника, которую Джулия написала буквально накануне вечером. И сделано это было намеренно, хотя прозвучало вроде бы невзначай. Пол даже засмеялся, извинившись за такую банальную мысль.

Затем он улыбнулся Джулии, точно желая получить ее одобрение, а сам глазами безмолвно говоря то, о чем ей давно стоило бы догадаться: ты моя и я контролирую каждый твой шаг. У тебя нет ничего, что я не посмел бы тронуть. У тебя вообще нет ничего личного.

Тем временем Дон Мандр, похоже, переменил мнение и готов был выступать в поддержку Пола, а вот Колин и Мэри пока сомневались.

Мандр сказал:

– Поскольку Ридпат воздействует не только на подсознание, но и на рассудок, проекция должна всецело соответствовать общему представлению о том, как выглядит будущее. Если у участников есть какие-то разногласия, их необходимо устранить до того, как мы приступим к работе.

Джулии вспомнились бесконечные дискуссии в самом начале эксперимента. Тогда они несколько недель не могли прийти к согласию, потому что на каждое предложение мигом находился десяток возражений.

– Меня удивляет сама идея коммунистического контроля, – сказал Пол. – По-вашему, это вообще возможно? Думаете, Великобритания когда-нибудь примет в качестве государственного устройства социализм?

– Мы сочли, что это вполне допустимо, – ответил Элиот. – Не забывайте, речь не обо всей Великобритании, лишь о ее части. Одна из основополагающих наших теорий – что в конечном счете Шотландия обретет независимость и возьмет под контроль нефтяные месторождения в Северном море. Кроме того, в нашей концепции сама нефть играет совсем другую роль в экономике; природные месторождения – это государственный резерв вроде золота. Сырье в земле стоит гораздо дороже, чем извлеченное и переработанное. Оставшись без таких ресурсов, Англия быстро придет к упадку экономики и неизбежно попадет под чужое влияние.

– Почему же влияние именно восточного блока, мистер Элиот?