Бернар Вербер - Империя ангелов [litres]

«Летние» живут в деревушках вокруг рассыпанных по пустыне оазисов. Очень мало технологий. Много рожают. Режим деспотический. Все повинуются Командору, имеющему право казнить и миловать. Достоинство: огромное поголовье крупных лемуров, питающихся поставляемым «весенними» зерном, их стригут и откармливают на мясо. При чрезмерном ускорении демографического роста Командор устраивает завоевательные походы на соседние континенты, чтобы захватить новые территории как жизненное пространство. Эти походы, часто смахивающие на коллективное самоубийство, тем не менее позволили «летним» потихоньку закрепиться на трех других континентах и создать там «освобожденные зоны», медленно растущие и отгрызающие все новые куски. Походы приходятся на теплые сезоны, так как «летние» лучше всех остальных переносят жару.

В культуре «летних» главной духовной ценностью считается самопожертвование. Все «летние» должны быть готовы пожертвовать собой ради вящей славы своего Командора. Их учат: «Чем больше ваша жертва здесь, тем щедрее будет вознаграждение в раю».

Как ни велико стремление «осенних» и «весенних» сохранять нейтралитет, четыре континента не вылезают из конфликтов той или иной степени ожесточенности. «Летние» и «зимние» официально находятся в состоянии войны, «осенние» и «весенние» стремятся к сохранению равновесия, поддерживая то одних, то других. Победителя чаще всего определяют погодные условия.

Эллиптическая орбита Красной планеты шире, чем у Земли, поэтому времена года длятся там несравнимо дольше: по пятьдесят лет вместо наших трех месяцев. Отсюда протяженность их года в 73 000 дней, а не в наши 365.

Полвека лета играют на руку «летним», принуждая «зимних» не высовываться. Точно так же полвека осени помогают «осенним», полвека весны – «весенним», а полвека зимы – «зимним».

Каждый из четырех народов старается в «свое» время года одержать окончательную победу. Каждый мечтал бы остановить время и навечно закрепить тот сезон, к которому лучше всего приспособлен. Но это невозможно. Смена сезонов принуждает временных обладателей мирового лидерства уступать место следующим.

Зоз приглашает нас продолжить спуск к Красной планете и полюбоваться столицами ее четырех континентов. Главный город «зимних» построен на большой высоте, на вершине горной гряды. Снаружи мало что видно, потому что люди живут в вентилируемых подземных галереях, при неоновом освещении. Женщины щеголяют там в мини-юбках и в блузках и куртках с большим вырезом, демонстрирующим груди, что очень похоже на манеру одеваться в минойскую эпоху на земном острове Крит.

Перемещаются «зимние» на метро, линии которого проведены во все кварталы.

«Осенние» построили свою столицу на каменистом плато. Они мастера возводить небоскребы. Улицы у них непроезжие из-за бесконечных пробок. Хозяин дорог – автомобиль. Люди очень нервные. Они носят облегающую синтетическую одежду, удобную для бега и для любого спорта.

Столица «весенних» раскинулась в долине и окружена возделанными полями сиреневого оттенка. Их дома – бетонные полусферы. Жители толкутся на огромных базарах, где бурлит торговля. На широких юбках фермерш полно карманов, туда они складывают свои покупки. Всюду сады, на улицах столпотворение. Способ передвижения – повозки, в которых запряжены четвероногие, похожие на тапиров.

У «летних» столицу приютил обширный оазис. Огромный дворец Командора нависает своими многочисленными платформами над резиденциями его жен и членов семьи, часто занимающих министерские должности. Вокруг дворца казармы «добровольных смертников», служащих прикрытием для армии, полиции и страшных тайных служб. За казармами сереют несчетные переполненные тюрьмы.

Дальше – собственно город, состоящий главным образом из лачуг. Окраинные кварталы – прибежище нищеты.

– Отсюда, – рассказывает Зоз, – Командор черпает большинство своих «добровольцев-смертников» для ведения войн. Он убедил бедноту, что причина ее бедности – заносчивость «зимних». За это «летние» люто ненавидят горцев.

В столице «летних» все передвигаются на своих двоих. И мужчины, и женщины носят брезентовую одежду военной раскраски. Женщины наносят на свои лица разнообразный грим.

Фредди интересуется, есть ли на Красной евреи.

– Евреи?…

Зозу неведомо это слово. Раввин кое-как объясняет, что оно значит. Зоз заинтригован. По его словам, на планете имеется одно кочевое племя с древней культурой, живущее в рассеянии на всех четырех континентах.

– Как называется этот народ?

– Релятивисты, потому что их религия – «релятивизм».

По ее догме, истин множество, они меняются во времени и в пространстве. Эта конфессия – политический раздражитель для всех остальных. Каждый из четырех национально-территориальных блоков считает себя обладателем абсолютной истины, релятивисты для всех них – смутьяны. В периоды роста все подвергают их преследованиям, ставя целью укрепление своих национальных идеалов. Преследование релятивистов – неизменное преддверие столкновения двух блоков.

Фредди озабоченно молчит. Я знаю, о чем он думает: не присущи ли некоторым людям разных наций, что на Земле, что вне Земли, особые социальные функции.

– Но релятивисты раз за разом выживают, – продолжает Зоз. – Много раз считалось, что они истреблены. Но уцелевшие мутируют, и их культура становится все более релятивистской.

Рауля посещает озарение:

– Что, если евреи и релятивисты подобны форели в системах фильтрации пресной воды?

– Форель?… – обижается рабби.

– Конечно! В системы фильтрации запускают форелей, очень чувствительных к загрязнению. При появлении отравы форель дохнет первой. Это служит сигналом тревоги.

– Не вижу связи.

– У евреев с их паранойей, вызванной былыми преследованиями, высочайшая чувствительность. Поэтому они быстрее остальных реагируют на зреющий тоталитаризм. Дальше возникает порочный круг. Тираны, зная, что первыми их возненавидят евреи, пытаются заблаговременно избавиться от них.

– Рауль прав! – подхватывает Мэрилин Монро. – Для нацистов евреи были опасными леваками. Для коммунистов – нахальными капиталистами. Для анархистов – декаденствующими буржуа. Для буржуа – подрывающими устои анархистами. Удивительно то, что централизованная власть со строгой иерархией, как бы она ни называлась, первым делом принимается за евреев. Навуходоносор, Рамсес II, Нерон, Изабелла Католичка, Людовик Святой, цари, Гитлер, Сталин… Тоталитарные вожди интуитивно чувствуют, что там, где есть евреи, есть личности, сопротивляющиеся оболваниванию, потому что их идеология родилась пять тысяч лет назад и зиждется не на культе харизматического военачальника, а на книге сказаний с символическим смыслом.