Антонина Селиванова - Судьбы пешек. Гамбит

– Да. – ответил тот.

– Зачем он тебе?

Крайне-восточный полуостров жил обособленно, редко контактируя с остальными странами. Не вмешиваясь ни в политику, ни в войны остальной Авиреты. Закрытый от всего мира, он так же редко принимал гостей на своей территории.

– Красивый, – пожал плачами Ал. – Мне нравится.

– Бесполезное знание. Все равно не сможешь нигде использовать.

– Это твое мнение, – он вернулся к чтению.

Комнату наполняли лишь мерный стук передвигаемых шахматных фигур и льющаяся из-под тонких пальцев Антуанетты мелодия. За окном завывал ветер, сбивал стремящиеся вниз дождевые капли, не давая достичь земли, вдребезги разбивая их о толстые стекла окон. А здесь тепло. Яркими язычками метался по камину огонь, создавая особый уют. Вообще-то в нем не было необходимости – замок, как и весь город, давно отапливался электричеством. Но камины не убирали. Дань традициям, как и длинные платья принцесс.

Адриан проиграл очередную партию и покинул место перед черными шахматами. Выигравший несколько раз подряд, а потому потерявший интерес к игре Рафаэль тоже перешел в число зрителей. Освободившееся кресло перед белыми заняла Ольвия. В поисках соперника она обвела взором братьев и сестер и остановилась на Алессиане.

– Брат, ты не сыграешь со мной?

Ал оторвался от книжных страниц и удивленно, будто забыл, где находился, оглянулся по сторонам. Вопросительно посмотрел на Ольвию:

– Ты спрашивала меня?

– Да. – улыбнулась девушка. Родная сестра Алессиана, она была очень на него похожа: такие же мягкие каштановые волосы, только длиннее, тот же разрез глаз, та же усмешка. – Книга никуда не убежит, а вот я могу.

Это было правдой. Ольвии через пару месяцев исполнялось семнадцать лет, значит вскоре начнутся поиски жениха. К совершеннолетию, скорее всего, найдут подходящую кандидатуру. А после свадьбы сестра покинет замок. Это тоже традиция. Оставив книгу сиротливо лежать на кресле, Ал занял стул перед черными фигурами. Игра обещала быть интересной.

Белые ходят первыми. Ольвия вывела коня. Следом Алессиан потянулся к одной из пешек, обхватил ее длинными тонкими пальцами и сделал ход. На доске разразилась битва. Почти сразу партия началась с потери пешек и размена коней с выводом черного ферзя в центр доски. Соперники вывели оставшихся коней, затем Ольвия – скучающего ферзя, а Ал пошел слоном, открыв своему королю путь к длинной рокировке. Ольвия последовала примеру брата, освобождая белому королю тот же путь для прыжка в безопасность, а Ал вернул ферзя на свою половину доски. Оба произвели рокировку. На середине поля было достаточно свободно.

Камелия с любопытством наблюдала за игрой и за сгрудившимися плотным кругом зрителями. Мирисса и Анналиса, как и сама Камелия, не особо разбирались в шахматах и перешептывались, спрашивая друг у друга, почему они не забирают фигуры противника при первой же возможности. Эридан, Рафаэль и Флорин, те, кто чаще всего оккупировали доску, силились понять замыслы игроков. Каждый раз, в перерывах на раздумья, они явно выстраивали свои версии развития игры. Но если Ольвия и ходила так, как они себе представляли, то Ал редко следовал их ожиданиям. Время от времени мальчики цокали, недовольно мотали головами, когда брат в очередной раз ходил не так, как им хотелось бы. Алессиан же оставался внешне совершенно спокойным. Снисходительно улыбался, слыша недовольство, и снова рушил ожидания.

Еще пара потерянных пешек и белые создали угрозу скрытого нападения на ферзя, поэтому тому пришлось отступить. Следом Ольвия пошла слоном, создав угрозу взятия коня, и после его побега, произошел размен слонов. Ал увел оставшегося белопольного слона в сторону, оставив нападающей ладью. Ольвия тут же разменяла ладьи и ферзем снова напала на коня.

Игра продолжалась. Немного подумав, Алессиан пошел королем, защищая пешку. «Надо было конем», – прошептал Эридан, напряженно вглядываясь в доску. Алессиан ухмыльнулся. Казалось, он дал Ольвии преимущество. Пара ходов, и она поставила конем шах черному королю. Но вместо того, чтобы уйти им в сторону, что всем собравшимся казалось очень логичным, Алессиан сделал ход вперед. Тогда Ольвия снова объявила ему шах, теперь уже ферзем, и Ал еще раз пошел вперед. Второй шах, пешкой, и черный король продвинулся к белому королю еще на одну клетку.

– Ты что, нападаешь королем? – удивился Фло. – Короля надо защищать, а не нападать им!

Еще один шах Ольвии был сомнительной необходимостью: король Ала спрятался за ее же пешки. Теперь всего один ряд отделял его от белого монарха, а неподалеку, в удобных для атаки позициях, разместились черные ферзь, ладья и конь. В сложившейся ситуации Ольвия сделала пред-проигрышный шах ладьей, охранявшей короля, но Алессиан, забрал ее, пожертвовав ферзем.

– Ты можешь сдаться, – предложил он сестре.

– Ну уж нет! – заупрямилась та в ответ.

– Тебе всё равно не победить.

– Зато я заберу твоего ферзя.

Это был последний ход белого короля. Подоспевшая черная ладья и стоящий напротив черный монарх не дали ему двинуться с места.

– Мат, – объявил Алессиан, откидываясь на спинку кресла.

– И все же, почему ты напал королем? – спросила Ольвия, покорно принимая поражение.

– Ну, просто король время от времени должен что-то делать сам, а не только полагаться на подчиненных.

– А если бы ты не смог его защитить? – Мирисса с интересом смотрела на черную коронованную фигурку. – Представь, что это реальная битва.

Алессиан сложил шахматы в стол – строго по порядку, не так, как обычно впопыхах их запихивали младшие братья – и вернулся к креслу, в котором оставил книгу. Сел поудобнее и открыл страницу, на которой остановился.

– Король, прячущийся в тылу, едва ли может рассчитывать на лояльность людей, которых посылает на передовую.

Слева от Камелии хмыкнули. Девочка оглянулась: Рафаэль прищурившись смотрел на брата: Ал вернулся к разговору, который он начал с отцом в столовой комнате утром.

– Солдаты должны воевать. Король – командовать! – не унималась Мирисса.

– А ты как считаешь, Рафаэль? – спросил Ал, не отрываясь от книги.

Рафаэль глубоко вздохнул. Он всегда злился, когда в ходе разговора Алессиан обращался к нему вот так. Мнение Рафаэля чаще всего отличалось и невинный вопрос перетекал в дискуссию. Ал всегда задумывался над аргументами брата, а после отстаивал свою точку зрения, объяснял, с чем не согласен. Издевался, как считал Рафаэль, старался показать себя самым умным. Ал же, казалось, его злости не замечал и обращался к нему при любой возможности.

– Почему ты спрашиваешь меня? Мог же кого угодно спросить.

– Потому что меня интересует твое мнение, – Ал поднял равнодушные глаза на Рафаэля. – Если бы хотел спросить кого-то еще, спросил бы, не сомневайся, – ни по выражению лица, ни по голосу никак нельзя было определить его эмоции. – Ну, так что?