Ксения Корнилова - Вселенная-26

Чуда не произошло. Выпустившись из института, девушка так никого себе и не нашла, кто хотя бы в будущем рассматривал ее в роли жены. Конечно, было много тех, кто не против был поразвлечься с красивой стройной блондинкой, готовой практически на любые фантазии, но дальше этого дело не заходило.

И сейчас, стоя рано утром над умывальником и пытаясь привести свое опухшее от излишних возлияний лицо в порядок, девушка мысленно проклинала все на свете.

Ровно в семь часов Кэрри выбежала из подъезда, прыгнула в свою старенькую красную тойоту и вырулила со двора. Предстояло толкаться часа полтора в пробках, не имея возможности превысить хоть на чуточку скорость, и это время она обычно тратила на то, чтобы подвести еще непроснувшиеся глаза и сжевать пару бутербродов с отварной индейкой и зерновым хлебом. Каким бы беспечным ни казалось ее поведение на выходных, начиная новую рабочую неделю, она принималась строго следить за собой, чтобы, не дай Бог, не потерять единственный козырь – свою красоту.

Бесконечные таблицы с цифрами мелькали перед глазами, наводя на нее смертную скуку. Девушка в очередной раз задумалась о том, чтобы попросить о переводе в другой отдел, хоть к Ариане, которая раньше работала с ними, а теперь занимается составлением и ведением договоров и контрактов. Эта работа казалось гораздо интереснее, чем финансовые отчеты и поиски жалких копеек, лишь бы сошелся бухгалтерский баланс.

Вспомнив о подруге, Кэрри бросила взгляд на часы – 12:30 – и решила, что пора сходить на обед, а заодно завернуть в соседний кабинет и рассказать ей про эксперимент, который она вспомнила еще в пятницу, пробираясь до первого за тот вечер бара, и благополучно забыла на все два последующих дня.

Люди стройной чередой разбредались с рабочих мест. Кто-то спешил в столовую, кто-то пытался успеть съездить по каким-то мелким делам, другие брали принесенные из дома ланч-боксы и отправлялись в небольшой парк, расположенный за зданием, чтобы пообедать на природе и спокойно обсудить последние новости, не опасаясь быть услышанными.

В кабинете Арианы почти никого не было. Подойдя к единственной оставшейся женщине, склонившейся над смартфоном и что-то судорожно печатающей, Кэрри кашлянула, но, не дождавшись реакции, потрогала ее за плечо.

– Что? – взвилась женщина, не ожидавшая, что ее кто-то побеспокоит в обеденное время.

– А где Ариана? Не подскажете?

– На больничном.

Женщина отвернулась, давая понять, что разговор окончен, а Кэрри, удивленно выпучив глаза, тихонько вышла из кабинета и пошла к лифту, чтобы спуститься в столовую, одновременно набирая текстовое сообщение подруге.

«Эй, привет. Говорят, ты заболела?». Сообщение улетело к адресату, но девушка не спешила убирать телефон в маленькую сумочку, периодически поглядывая на экран, словно боялась, что пропустит сигнал, оповещающий о пришедшем ответе.

Телефон молчал и весь обеденный перерыв, и до самых шести часов вечера, пока из офиса не потянулись измученные работники, мечтая поскорее очутиться кто дома, кто в спортзале, а кто в ресторане на свидании. Были, конечно, и те, кто с сожалением оставлял офисное кресло, либо потому, что любил свою профессию, либо предвкушал встречу с соскучившимися по родителям за день детьми.

Щелкнул замок на двери старенькой тойоты, и Кэрри опустилась на сиденье, еле впихнув длинные ноги. Давно пора было поменять машину, но накопить никак не получалось, а брать кредит она считала крайне неразумным, учитывая, что вся ее зарплата куда-то улетучивалась, едва попадая к ней на карточку. Посмотрев на экран смартфона, девушка взбодрилась – пришло сообщение от Арианы.

«Привет, потом расскажу)))))))». Судя по количеству скобок, завершающих сообщение, подруга явно была в отличном расположении духа.

«Рада за тебя;)» – отправила ей в ответ Кэрри и, ухмыльнувшись и уже строя в голове предположения о том, что могло произойти с такой тихой в последний месяц девушкой, тронулась с парковки.

Вечер понедельника по традиции она проводила дома, пытаясь прийти в себя после выходных.

Огонь полыхал в маленькой черной печурке, отбрасывая блики на светло-бежевый деревянный пол. Ариана лежала на кровати, смотря на пламя, и вспоминала свое детство. Почему-то именно сейчас, в этой глуши, оставшись один на один с, в общем-то, незнакомым мужчиной, она чувствовала себя маленькой девочкой.

Она выросла в городе. Ее семья, ничем не выдающаяся, состояла из работяг, всю жизнь проведших в офисных коридорах, и двух детей – у нее была старшая сестра. Все детство она чувствовала себя не такой, как другие. Ей постоянно казалось, что родители каким-то чудом оставили дочку, так не вовремя решившую появиться на свет, когда карьера матери только-только набирала обороты. Повезло, что пожертвовать решили не ребенком.

Несмотря на это, у Арианы было счастливое детство. Даже эта некоторая холодность, с которой к ней относились все члены семьи, играла ей на руку – никто никогда не требовал отчета, где она пропадает и что делает, не обращали внимание на оценки или неподходящих для девочки ее возраста друзей. А таких было полно.

Маленькая Анна росла пацанкой, проводя время за чисто мальчишескими играми, лазая по заброшенным гаражам и домам, забираясь на чужие участки, расположенные за городом, где семья Уэйн снимала маленький домик на две недели каждое лето, чтобы дать возможность детям, весь год дышащим выхлопными газами во дворах у магистрали и не видящим солнца из-за загораживающих его высоток, впитать немного природы.

Когда девушка выросла и пошла в институт, ничего не поменялось. Она так же общалась только с парнями, которые считали ее «своим парнем» и никогда не делали попыток сблизиться. Да и она была не против таких отношений, считая, что семейная жизнь только портит, а в материнстве вообще нет ничего привлекательного. Конечно, у нее были поклонники, но кроме пары ночей, проведенных обычно на их территории, – к себе она приглашала гостей неохотно – им ничего не светило.

Сейчас, смотря на пламя в печурке, освещающей комнату в простом деревянном коттедже, стоившим несколько миллионов в неделю, она вспоминала те самые волшебные две недели, которые проводила за городом. Дом, который могла позволить себе их семья, и в подметки не годился этому, но в нем был небольшой камин, где отец каждый вечер разжигал огонь, и они всей семьей садились на полу, ели нажаренные матерью специально к вечеру сладкие пирожки с яблоком и клюквой и запивали теплым молоком, купленным у бабушки-соседки после вечерней дойки. Это были те самые два часа, пока они не разбегались по своим комнатам, когда они все вчетвером были настоящей семьей.