Екатерина Белецкая - Братство бумажного самолётика

– Сей, а что это за пятна? – вдруг сообразил он. Они шли вдоль стены, мимо разрушенного участка пола, и по всей стене где-то на высоте груди были эти бурые, засохшие, и частично осыпавшиеся пятна и множество вмятин.

– Кровь, – буднично ответил Сей. – Тоже, наверное, с того метеорита. Откуда тут ей ещё появиться?

– Кровь? – Амрит замедлил шаг. – Тут что…

– Кого-то тут убивали, – так же невозмутимо пояснил Сей. – Война. Ты же знаешь, что это такое. Во время войн всегда кого-то убивают, обычное дело.

– Ничего себе, – только и сумел ответить Ами. Он и до этого, чувствуя что-то неладное, старался не прикасаться к стене, а теперь и вовсе стал бояться случайно дотронуться до неё. – Ну и ну.

– Да не переживай, это же давно было, – пояснил Сей. – Больше ста лет назад точно. Тут же консервация, вот она и сохранилась. Но высохла давно, это не опасно.

Про опасность Ами в этот момент вообще не думал, а теперь – задумался. Надо будет протереть руки, как только появится возможность. Потому что мало ли что тут было, а он это всё трогал. Так нельзя. Он не хотел, чтобы на его руки попала кровь, пусть даже очень старая и сухая.

– А кого еще ты сюда приводил? – спросил Ами. Спросил, просто чтобы спросить.

– Барри приводил, Джима, Моисея, и Кима. Много кого. Ну и тебя.

– А они что?

– Они почти все дураки, – раздраженно ответил Сей. – Они уговаривали меня поискать метеориты. Решили, что их было несколько, дырок же в полу много, – Сей скривился, как от кислого. – Отсутствие дырок в потолке их не смутило, Моисей только сказал, что потолок, видимо, починили, поэтому он целый. Я им даже объяснять ничего не стал. И дальше не повёл. Так, по залу пошатались, и обратно. Но ты…

– Я понял, не продолжай, – попросил Ами. – Я тебе поверил. Знаешь, – он чуть понизил голос. – Я еще в коридоре что-то такое почувствовал.

– Что именно? – спросил Сей, останавливаясь.

– Недоброе что-то, – попытался объяснил Ами. – Словно в визио, когда ужасы смотришь, или… нет, не то, – поправил он сам себя. – Там нереально всё. А тут реально. Здесь страшно.

– Да, – очень серьезно ответил Сей. – Здесь действительно страшно. И сейчас будет хуже.

– Ещё хуже? – изумился Ами.

– Увидишь.

То, что они попали в спасательный отсек, Ами понял сразу, но через мгновение он сообразил, что с отсеком явно что-то не так. Он снова остановился, и принялся оглядываться, Сей стоял рядом, и не мешал – но пока что и не говорил ничего.

– Что это такое? – спросил Ами через минуту, указывая в дальний угол зала.

– А, это? Это клетка. В которой их держали. Хочешь посмотреть? – как ни в чем ни бывало произнес Сей.

– Давай, – хриплым от волнения голосом сказал Ами. Вместе они отошли от входа, и направились к странному сооружению. Еще через полминуты Ами остановился, и, указав в сторону стены, тихо сказал:

– Здесь же были капсулы, да? Спасательные капсулы. Верно?

– Угу, – покивал Сей. – Были. Понимаешь, да?

– Что понимаю?

– Да просто всё. В зале был бой. Потом тех, кто выжил в этом бою, разоружили, скорее всего, раздели, и кинули в эту клетку. А потом… по одному – в капсулы. И того. На Солнце.

– Да с чего ты взял, что на Солнце? – не выдержал Ами.

– Сейчас поймешь, – пообещал Сей.

…Клетка, рядом с которой они стояли, представляла собой странное сооружение – потому что она была вовсе не такой, какой обычно люди представляют себе клетки. У тех, кто спешно варил эту конструкцию, не было ни железных прутьев, ни перемычек, поэтому клетка оказалась сварена из того, что неведомые рабочие нашли в отсеке и в зале, причем после боя. Обломки труб, листы синта, толстые, погнутые, стальные полоски, детали каких-то механизмов – в дело шло всё. Клетка находилась в углу, поэтому сварены были только две стены, да потолок. В узкой части Ами заприметил нечто, напоминающее дверь, и указал на неё Сейю.

– Пошли, – кивнул тот. – Это… надо увидеть.

Больше всего в этот момент Ами боялся, что в клетке, на полу, будут лежать останки узников, но никаких останков, разумеется, не было, да быть не могло. Зато на стенах имелось кое-что другое. И от этого другого у Ами вскоре мороз пробежал по коже.

– Видишь, они писали. Прощались, – глухо произнес Сей.

– Чем писали? – не понял Ами.

– Кровью, чем еще они могли писать? – Сей вздохнул. – Пойдем, почитаем.

«Мы не сдаемся. Клавдия». «Нас не победить! Прощайте! Борислав». «Я жила не зря, долой узурпаторов! Ирика». «Vive la resistance! Loteur». «Nie możesz odebrać swojej wolności! Wojtek» «Stop injustice! John». Надписей были сотни, какие-то выше, какие-то ниже, одни сохранились хорошо, другие осыпались почти полностью, третьи оказались смазанными. Случайно глянув под ноги, Ами испуганно вздрогнул – потому что едва не наступил на кровавый отпечаток ступни. Маленький, почти что детского размера. Девушка? Вот тут, в этой уродливой клетке, сидела босая девушка, и это след её ножки…

– Ну как тебе? – спросил Сей, словно ужасная эта клетка была его личной заслугой. – Нормально, да?

– Ужасно, – сдавленно произнес Ами. – Тут… убивали людей… и правда… А языки? Тут и старо-русский, и старо-французский, и старо-польский…

– Ага. А еще есть китайский, японский, английский, сербский, немецкий, хинди, и еще черти сколько языков, я не считал, – покивал Сей. – Думаю, сюда люди попадали не только после боя, который был в зале. Капсул нет ни единой, это ты сам видел. А сколько их обычно бывает в таких местах, знаешь?

Амрит покачал головой.

– По полторы тысячи в кассете, они же по сотне в зал подаются, – пояснил Сей. – Соображаешь, что к чему? Это место казни.

Ами всё еще не понимал до конца, он сейчас всё никак не мог справиться с нахлынувшими на него чувствами, которые до этого момента он вообще никогда не испытывал. Что я чувствую, в отчаянии думал он, что происходит со мной? Смятение? Это, видимо, смятение? Ужас? Непонимание? Да что же это такое?..

Сей подошел к стене, и медленно, даже как-то ласково провел пальцем по одной из надписей.

– Vivela resistance, – прочел он. – Да здравствует сопротивление. Знаешь, откуда взялся этот лозунг? Это ведь лозунг, Ами. Лозунг французского сопротивления, которое существовало во время одной из великих войн больше четырехсот лет назад. Сейчас и его, и ту войну мало кто помнит. Да и сопротивляться мы разучились… сто пятьдесят лет назад и разучились. Или – нас отучили, – он вздохнул. – Но до чего же красивые слова, правда? Как музыка.

Ами стоял, неподвижно глядя на него, и ожидая продолжения.

– И не все эту музыку забыли, – на пределе слышимости произнес Сей. – Они думают, что все. Но они ошибаются.

– Кто такие – они? – почему-то шепотом спросил Ами.

– О, это отдельная история, – Сей вздохнул. Тяжело, по-взрослому. Ами и не знал, что вечно веселый Сей умеет так вздыхать. – Они это они, про это я тебе расскажу, но позже. Понимаешь… – он снова подошел к стене, на этот раз к другой надписи, и провел по ней пальцем. – Это старо-китайский. Знаешь, что здесь написано? «Мы становимся сильнее и сильнее». Это строчка из очень старой китайской песни, её пело тоже… сопротивление, в некотором смысле. Партизаны. Во время войны с Японией.