Петр Хомяков - Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

Мы выкрутились с помощью твоего подопечного. Но тут же возникла идея расширить проект. И уже ставятся задачи о провоцировании землетрясений, цунами, да и вообще любых катаклизмов. В том числе социальных. Хотя толком не доделан еще даже проект с управляемой грозой.

Но это так, частности.

Итак, для обеспечения этих, уже гораздо более амбициозных задач, мы как бы попутно, лишь в качестве вспомогательного инструмента, подводим твоего питекантропа к Ольге Кузьминой.

Но тут оказывается, что тем самым мы получаем своего агента под боком у Кузьмина.

– Не совсем агента, товарищ генерал.

– Валера, мы не в форме и не при посторонних. Борис Петрович, Валера, Борис Петрович.

– Понял, Борис Петрович. Но, повторю свою мысль. Не совсем агента.

– Не цепляйся к словам. Может вы, молодые и современные называете это как-то иначе. Но, по сути, это типичный агент, используемый в темную.

Итак, этот агент, которого можно было использовать как примитивного информатора, вдруг оказывается агентом влияния при такой персоне.

Перспективно, перспективно.

И ответственно. Теперь, дорогой, не упусти этого шанса. Ведь, насколько я понимаю, работать с этим Буробиным трудно. Он так же неуправляем, как вызываемые им грозы.

– Землетрясения и прочие потрясения.

– Да, прямо джин из бутылки. Обратно то затолкаем?

– Если Родина скажет, затолкаем!

– Опять юродствуем и ехидничаем подполковник. Ну да ладно, я сегодня добрый.

Этим летом Юрий Тимофеевич Кузьмин впервые поехал отдыхать не в санаторий Минобороны, а в санаторий ЦК КПСС, который был размещен в одном из бывших царских дворцов в Крыму.

На отдыхе генерала сопровождала жена, младшая дочь, только что закончившая институт, и внучка.

«Бабье царство» – ворчал генерал. Но в целом был доволен. Санаторий ЦК КПСС это вам не профсоюзный пансионат. И даже не генеральский санаторий Минобороны.

Номера в этом санатории походили скорее на апартаменты. Помимо двух спален, в номер входила гостиная и кабинет. В этом кабинете генерал довольно часто принимал посетителей, ибо заботы не отпускали и на отдыхе.

Но это не тяготило Кузьмина. Он сочетал этот облегченный вариант работы и полноценный активный отдых. Купался, загорал, учился играть в теннис и принимал различные оздоровительные процедуры.

Ольга поначалу просто отсыпалась и расслаблялась после трудных госэкзаменов, которые эта лентяйка сдала не без труда. Но все хорошо, что хорошо кончается. А теперь роскошь царского дворца не могла не восхищать девушку. Она хоть и провела свое отрочество и юность уже как генеральская дочь, но такого великолепия до сих пор не видала.

И теперь ощущала себя сказочной принцессой. Особенно понравилось ей гулять в одном из уголков парка, где на обширной поляне из полудрагоценных камней – яшмы, малахита, родонита, различных видов мрамора и кварца была выложена огромная карта СССР. По которой текли реки и впадали в моря, в форме соответствующего вида бассейнов.

Самое интересное, что по этой карте можно было гулять. Пройтись по выложенным малахитовой плиткой зеленым пространствам сибирской тайги, перешагнуть яшмовые Уральские горы, и даже поболтать ногой в бассейне в виде Каспийского моря.

Ей показалось странным, что это великолепие не привлекает никого из других обитателей бывшего царского дворца. Во всяком случае, за время своих прогулок она здесь никого не встретила.

Разумеется, Ольга, как только обнаружила этот уголок, сразу притащила сюда племяшку. И уже на второй день они вместе с дочерью Тамары носились «по просторам родной страны», прыгая на одной ножке по пустыне Какра-Кумы и перешагивая через ручеек Волги.

Но как не приятно было побыть в роли принцессы, и как не милы были забавы с племяшкой, уже через неделю Ольга начала тосковать. Хотелось общества сверстников. Хотелось приключений. К которым обстановка дворца не располагала.

– К концу июля ты должен ей осточертеть, – инструктировал Валерий Буробина перед началом экспедиционного сезона.

На этот раз план работ был составлен в соответствие с замыслами Петра. Экспедиция последовательно смещалась на юг, проводя в каждой из природных зон Европейской России по полторы, две недели.

Искали возможность повторить опыт прошлого года. А, повторив, попытаться объективно оценить критерии ситуации, когда гром среди ясного неба возможен.

И удача улыбалась настойчивым экспериментаторам. Им удалось три раза вызвать грозу. Но условия для подобных повторов становились все жестче. Последние опыты должны были быть проведены в засушливых условиях Степного Крыма в разгар сухого сезона.

В начале августа.

Но это был не только сухой сезон в Степном Крыму. Это был еще и курортный сезон для советских вельмож в местах, лежащих совсем рядом, на Южном берегу Крыма.

По замыслам Коваленко, знакомство Буробина и Ольги должно было состояться как бы спонтанно. Причем познакомить будущих супругов должна была Тамара.

Разумеется, она бы не простила Петру такой измены. Но разработчиков интриги не интересовали ее чувства. А интересовали ее возможности и ее действия.

И тут было только два варианта. Либо оскорбленная любовница в порыве эмоций решится воспрепятствовать развитию отношений Петра и Ольги. А это она вполне могла сделать. Действуя хотя бы через генеральшу, которая больше благоволила к старшей дочери.

Либо, если эмоции будут не столь остры, Тамара, изрядно рассорится с сестрой, но от действий воздержится.

И именно для развития событий по такому сценарию она должна была к началу «операции знакомства» с Петром не порвать, но изрядно пресытится им.

Впрочем, у товарища подполковника были аргументы и повесомее. Но о них Петру знать не полагалось. Да и потом, не велико мастерство побить шестерку козырным тузом. Надо уметь решать проблемы наименьшими ресурсами. И шестерки бить семерками.

Буробин в делах политических всецело и слепо доверял Коваленко. В его душе причудливым образом совместились вещи по сути не совместимые. Надо сказать, Тамару он не любил никогда. Она была для него желанным сексуальным партнером и не более того.

С другой стороны, он испытывал к ней чувство огромной признательности за подаренные ему часы блаженства. Блаженства, которого он ранее не испытывал.

Он бы не хотел вести себя с ней так, чтобы причинить ей боль.

Но сейчас он был участником большой интриги. Интриги, которая несла ему социальный успех, невозможный вне этой игры. Но возможность этого успеха подарил ему Коваленко.

И Петр был признателен за это уже ему.

Признательность кому, Тамаре или Валерию преобладала в его душе? Наверное, все-таки Тамаре. Но связь с ней все равно рано или поздно закончилась бы. И почему бы это не сделать сейчас, когда в душе уже бушевали привычные чувства к объекту его мечты. К девушке с фотографии, которая впервые в его жизни могла ожить.