Александр Холмов - Танец со стулом

– Я вообще могу не работать, – обиженно сказал Мэтью, словно это Дэвид хотел дать ему в нос. – У меня жена есть, – он посмотрел в сторону кухни. – Не как у некоторых…

Официант отчалил. Пират смотрел сочувственно, шевеля губами. Дэвид встал и протянул ему пакет.

– Вот, – сказал он. – Вместо сахара.

– Пропади он пропадом, – ответил бродяга, вздергивая брови. – Вот удивление! У вас тоже брат в банке?

– Мой брат, – сказал Дэвид, – неизвестно где. Если хотите, можете выпить это пиво за то, чтобы ему повезло.

– Это честь – выпить за брата, – пират грузно поднялся и с достоинством принял еду. – Благородный незнакомец! – он сделал ногами нечто вроде реверанса и прижал пакет к сердцу. – Желаю вам лучших красоток…

– Не надо, – сказал Дэвид и взял папку и плащ.

– А вас просто не возьмешь, – объявил пират ему в спину. – Что-то про них знаете… Тайный агент!..

– Я их делаю, – сказал Дэвид, не оборачиваясь.

Он спустился на лифте и сразу же попал в толпу, огромный холл торгового центра на глазах наполнялся людьми. Могло показаться, что всем понадобилось срочно что-то купить или наверстать упущенный завтрак, если бы не разноцветные зонты, мокрые плащи, лужи на полу. В окнах-витринах по бокам от выхода стояли серые струи и было видно, как машины разбрызгивают воду, проезжая мимо. Дэвид сунул папку за пазуху, протолкался к вращающимся дверям и решительно вышел, поднимая воротник. Капли барабанили по брусчатому тротуару. Андроид-инженер оглянулся по сторонам, подошел к краю и замешкался. Дождь, словно нарочно, полил сильнее. Дэвид, поколебавшись еще немного, поднял руку. Тут блестящий красный автобус вывернул из-за угла. Дэвид сорвался с места, перебежал улицу, шлепая по лужам, и побежал к остановке в сторону Саутваркского моста. Он вскочил на подножку в последний момент. Очень кстати. Дэвид пятерней закинул назад волосы и стряхнул воду с пальцев.

Нет, я правда деревенщина, усмехнулся он про себя.

В то самое время, когда старший консультант «Клеопатры» наслаждался видом из окна, а дождь едва начинал моросить, у входа в центральный офис «Вандер Банка» в Холборне стоял роскошный винтажный красный «Форд-Мустанг». Мощная, благородная и, без сомнения, невероятно красивая машина, даже на взгляд человека, равнодушного к автомобилям. Кое-кто из прохожих не выдерживал и, вопреки всем правилам приличия и традициям сдержанности, оборачивался и смотрел.

Только не на машину, а на хозяина.

Выглядело так, что машина припаркована у его ног. Очень высокий – по крайней мере шесть с половиной футов – атлетического сложения мужчина лет тридцати пяти, с могучими плечами и колоннообразной шеей, с короткой, но стильной стрижкой, в прекрасно сшитом дорогом костюме и накинутом сверху кремовом плаще; он ожесточенно названивал по мобильному. Дождь усиливался, но гигант не обращал внимания. Он нервничал, набирал номер снова и снова, но безрезультатно. Время от времени он озирался, словно искал кого-то и не находил, – и его безупречно выбритое мужественное лицо делалось по-детски растерянным. Но стоять и звонить весь день большой человек не мог. Он сунул телефон в карман, плюхнулся за руль и умчался по Саутгемптон-роу, – насколько это позволяло движение.

В гостинице на берегу Средиземного моря маленький изящный телефон, зудящий на ресепшене у выхода к бассейну, наконец, замолчал. Он мог надрываться, сколько угодно: играла музыка, кто-то хохотал, визжали девушки на краю двадцатиметровой мраморной ванны, полной лазури и солнца, плескалась вода. В шезлонге под тентом раскинулась высокая, роскошная молодая женщина в крошечном бикини и драгоценностях. Рядом с ней в таких же шезлонгах помещались лысеющий загорелый господин лет пятидесяти с золотой цепью на груди и массивным золотым перстнем на пальце и стройный миловидный юноша. Перед ними стоял столик с фруктами, напитками и сладостями.

– Мадам Штаммер, вы умеете плавать? – спрашивал юноша, волнуясь.

Женщина небрежно взглянула на него.

– Милый Эрик, я прекрасно плаваю.

– Тогда давайте поплаваем вместе! Мне кажется, вам жарко…

– Ну, что ты. Это будет невежливо – оставить господина Янсена в одиночестве.

– Не беспокойтесь, отец и не захочет плавать. Бассейн – это не для него. Он предпочитает свои скучные журналы. Или не менее скучные облигации.

– Да, бассейн не для меня, – засмеялся господин Янсен. – Купайтесь, молодые люди. Я люблю море. Особенно после захода солнца. Мощь стихии… Подобная мощи человеческого разума. И покой. Устойчивое равновесие…

– Равновесие? – переспросила женщина, потягиваясь в шезлонге и поводя плечами. – Это любопытно.

– Устойчивое, – уточнил Янсен, отхлебывая мартини. – Это существенно. Представьте, шарик для гольфа лежит в лунке. Он никуда не денется. Звучит грубовато, но смысл в этом. Даже если мы его слегка подтолкнем кверху, он не выкатится наружу, а скатится… – он потянулся за журналом, упавшим на пол, – назад.

Женщина проследила за его рукой.

– Видите? – радостно воскликнул Эрик. – У отца равновесие, пойдемте же, ну! – он вскочил, как щенок, зовущий хозяйку гулять.

– Пожалуй… нет, – красавица опять томно потянулась. – Я тоже предпочитаю море. Особенно после захода солнца. Потому что можно плавать совсем без одежды, – она бросила незаметный взгляд на Янсена, – это очень освежает голову… Но здесь это не совсем уместно. Так что можешь пока поплавать один… Господин Янсен, а что у вас там за журнал?

– Вам вряд ли будет интересно. Научно-популярный. Серия о мыслителях Древней Греции. Вот здесь о Евклиде… Это такой математик, он написал…

– О! – женщина с явным интересом потянулась вперед. – Покажите, покажите… Я как раз ищу, у кого бы спросить кое-что о Евклидовых «Началах».

– Мадам Штаммер! – Янсен удивленно взмахнул бровями. – Ваш кругозор просто… Просто…

– Ой, да что вы, я просто любопытная, – собеседница слегка потупилась. – Вот если бы вы могли мне пояснить такую вещь: «линия – это длина без ширины». А если взять кучу-кучу отдельных точек… как вот эти круглые конфетки, и рассыпать их… нет, разложить… вот так… по прямой. Разве это не будет «длина без ширины»? Но какая же это линия? Одни дырочки, – она положила в рот розовую карамельку, вторую, красную, сунула Янсену, – попробуйте, вкусные. Получается, Евклид ошибался? Или это я глупая?

– Видите ли, мадам Штаммер…

– И прошу вас, не называйте меня этим дурацким именем. Просто Агнесс.

– Тогда уж и вы называйте меня просто Густав, это будет логично, – сказал Янсен, оглядывая собеседницу так, словно увидел в первый раз.

– С удовольствием, Густав. Так что насчет этих дырочек?