Андрей Снегов - Оранжевый меч. Скрижали небес. Книга вторая

Потус одобрительно кивнул и стремительным рывком пошел в атаку. Он мгновенно оказался передо мной, его клинок размылся в воздухе, и я ощутил, как неведомая сила вырвала меч из моей руки и отбросила его за спину. Левая сторона груди взорвалась болью, я отпрянул назад, не удержал равновесие и приземлился копчиком на утрамбованный песок.

Потус усмехнулся и отступил. Он выставил ладонь тыльной стороной вперед и жестом поманил меня к себе. Поросячьи глазки на одутловатом лице источали высокомерие и уверенность. Я перекатился к мечу, схватил его и вскочил на ноги.

Я включил магический взор и испугался. Пространство над полем боя было лишено Силы. Ее потоки привычно струились над трибунами для зрителей и аккуратно обтекали огромный овал арены. Я попытался обратиться к Силе, накопленной в Ядре, и осознал, что не ощущаю ни того ни другого! Здесь, внутри амфитеатра, я стал обычным смертным, которому недоступна магия. Меня окружали сотни таких же, лишенных Силы и надеющихся только на самих себя, рабов. Они сошлись в спаррингах и неистово дубасили друг друга тупыми клинками, надеясь, что удача не изменит им и в настоящем сражении.

Я медленно пошел навстречу Потусу, ловя взглядом каждое его движение. Он расслабленно улыбался, и, казалось, не собирался на меня нападать. Я сделал резкий выпад и почти достал острием его руку, но Потус отпрянул назад, извернулся как кошка и отбил мой клинок к земле. Затем он ударил меня кулаком в правый наплечник и вонзил меч в нагрудник. Грудь взорвалась от боли, и я упал на спину. Потус одним прыжком оказался рядом и буквально исполосовал мои бедра перекрестными ударами клинка. Мне удалось пару раз задеть мечом его поножи, но это не причинило противнику никакого вреда.

Потус отошел назад и снисходительно смотрел на меня, крутя меч в правой руке. Все это время он дрался молча, не дрался даже, а демонстрировал мое неумение владеть мечом. Просто избивал в границах дозволенного и ждал просьбы о пощаде. Я решил, что не доставлю ему такого удовольствия и буду сражаться до конца.

Я вспомнил тактику, которую использовал в школе во время первого сражения. Никаких атак, только глухая оборона и уход от ударов. Я встал в защитную стойку и опустил оружие. Потус ожидал моего нападения и его лицо выражало вселенскую скуку. Он перебрасывал меч из руки в руку, крутил им восьмерки и конусы и смотрел куда угодно, но только не на меня.

Наконец, показательное выступление закончилось, и Потус сделал первый выпад. Я предугадал его, потому что сосредоточил все внимание на отслеживании намерений противника. Меч прошел в сантиметре от моего бока, Потус подставился, но я удержался от соблазнительной контратаки и просто переместился в сторону.

Он развернулся и с любопытством посмотрел мне в глаза. Меч в мускулистой руке взвился в воздух и опустился на меня сверху. Я изогнулся, и тупое лезвие ушло вниз, лишь слегка задев наплечник. Открылась прекрасная возможность для атаки, и я ударил руку Потуса снизу. Он не смог защититься, прозвучал глухой удар стали о доспех, и мой соперник выронил меч.

Я бросился Потусу в ноги, он подпрыгнул, задел сандалиями мой набедренник, разразился ругательствами и повалился на арену. Я перекатился по песку, как когда-то учил меня Логан, и огрел поднимающегося на ноги соперника мечом по спине.

Потус взревел от возмущения, поднял оброненный меч и бросился на меня, словно разъяренный медведь. Он работал клинком как деревянный тренировочный манекен в школе, тусклая сталь мелькала перед глазами с огромной скоростью, и я не успевал распознать даже направления атак. Удар следовал за ударом, и я пятился, отражая лишь небольшую их часть.

Потус избивал меня расчетливо, метя в разные части тела. Он покрыл тяжелыми ударами нагрудник, несколько раз приложил по наплечникам и изуродовал набедренник, а затем начал намеренно заходить со спины. Я пятился от него по кругу, стараясь не открыть тыл, но он был намного проворнее и опытнее.

Если бы я смог воспользоваться Силой, то замедлил бы течение времени и получил преимущество, но в равном бою у меня не было шансов. Удары сыпались один за другим, и каждый отзывался яркой вспышкой боли в спине. Я вертелся как волчок и молил всех богов, чтобы легкий доспех защитил мой позвоночник.

Потус пробивал большую часть моих примитивных блоков, и скоро мышцы под наручами превратились в отбивные. Я умудрялся контратаковать и несколько раз преодолел его оборону, но лишь потому, что он был слишком занят атакой.

Я взмок от боли и недостатка кислорода, перед глазами плыли красные пятна, и сражающиеся вокруг гладиаторы казались мне вальсирующими в рваном ритме парами. Я смотрел в глаза Потусу, пытаясь угадать направление следующих атак, и единственной моей целью стало минимизировать боль, которую причиняли его удары. А затем свет начал меркнуть, и я ничком упал на песок, напоследок напоровшись животом на тупой меч Потуса.

Я очнулся от сильных шлепков по щекам. Потус ритмично бил меня тыльной стороной ладони, и мою голову безостановочно мотало влево и вправо. Наши взгляды встретились, и удары прекратились. В маленьких глазках не было ненависти или злобы, он просто играл со мной. Старый вояка улыбался, всем своим видом выказывая презрение к детской забаве, не стоящей выеденного яйца.

Столпившиеся вокруг нас гладиаторы начали расходиться, убедившись, что я остался жив и ничего интересного не предвидится. Я сел и обхватил руками колени. Мир качнулся, и каждая клеточка тела взорвалась от боли.

– Вставай, герой, – добродушным тоном произнес Потус и протянул мне руку.

– Обойдусь, – ответил я, и кривясь от боли, встал на ноги самостоятельно.

– На сегодня тренировка закончилась, идем!

Я распрямил плечи и шагнул следом за Потусом, но сил хватило только на то, чтобы дойти до оружейной. Там я рухнул на скамью прямо у входа и прислонился к стене. На мне не осталось ни одного живого места, исключая голову и пах, о которых проявил заботу Потус. Тело превратилось в сплошной источник боли, и я сбрасывал с себя доспехи, морщась от каждого движения.

Потус стоял напротив, скрестив руки и смотрел на меня с ядовитой усмешкой на лице. Здесь, под трибунами, я мог обратиться к Силе даже в нынешнем своем состоянии и впечатать мучителя в стену одним ударом. Но я сдержался. Я обещал Исхару вести себя осмотрительно, а сейчас отчетливо понял, что сам заинтересован в этом, как никто другой.

Путь к камере я проделал словно на ходулях. Суставы ног практически не гнулись, и я переставлял их как палки, ловя равновесие при каждом шаге. Руки повисли безжизненными плетями и болтались, будто привязанные на тонких веревочках. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не зареветь как мальчишка и радовался, что Потус шел следом и не видел моих полных отчаяния глаз.