Никас Славич - Слишком взрослая жизнь

Повседневная рутина поглощала меня полностью: работа на фабрике, забота о сестре и родителях, встречи с друзьями – всё это сливалось в нескончаемую вереницу дней, медленно и неотвратимо приближало к роковой дате. Все мы поневоле смирились с тем, что обречены на безумие, да и не видели выхода из ситуации. Покинуть город, расстаться с привычной жизнью – для меня и других людей подобная мысль сродни сумасшествию: не выживем за пределами привычного цивилизованного мира.

Поэтому мы с Михаилом – он живёт неподалёку – в очередной раз неохотно плелись на работу. Я не знал, как произвожу псевдопродукты. Вся работа заключалась в том, чтобы встать возле угловатого аппарата высотой по плечи и нажимать соответствующие инструкции кнопки. Я выбирал продукт и сверялся с дисплеем: он показывал, сколько различных ингредиентов осталось. Михаил рассказывал, что однажды подменял знакомого и загружал компоненты в другой прибор. Он недоумевал: почему рабочим толком не расскажут о тонкостях технологии? Если случится поломка, кто починит аппараты?

Тёмно-синие солнечные панели домов жадно впитывали утреннюю энергию светила. Чахлые деревья ещё не сбросили листву; люди в это время обычно собирали урожай – так показывали по визору. В передачах мы видели фрукты и овощи (подобные я производил на фабрике), но внешне куда более аппетитные.

Наш городок со всех сторон окружён лесом; никто не ходит вглубь чащи. Поговаривали, что посреди него есть имение, где жители остались в здравом уме – но никто не рисковал проверить это. Люди отвыкли путешествовать; ездить по дорогам никто не желал, и ненужные старые машины годами ржавели на свалке близ города. Но в интернете американцы хвалились, что всё ещё наслаждаются экстремальными скоростями и рассекают по дорогам на автомобилях.

Всё, что показывали по визору, выглядело дико и непривычно; мы не хотели жить так. С раннего возраста дети вели слишком взрослую жизнь: торопились насладиться всеми возможными удовольствиями. Курс обучения сводился к тому, что рассказывали ещё не сошедшие с ума родители плюс то, что ребята изучали по визору или на мониторе компьютера. С трудом читать, коряво писать и считать – всё образование. А других детей, кого мамы родили в 23 или 24 года, воспитывали и́сорги – неотличимые от людей клоны со встроенными чипами, имплантатами и кто знает, чем ещё. Рослые, худощавые, они внешне выглядели подобно обычным парням и девушкам – но в общении с головой выдавали, что им чуждо всё человеческое. Их голоса – обычные, но все слова исорги произносили с металлическими, неживыми, механическими интонациями, без малейшего проявления чувств. «Няни» воспитывали детей с рождения или с трёх-четырёх лет. Они тоже не способны выражать эмоции.

К нам с сестрой, когда обезумел отец, на семь месяцев приставили клона, что мы сочли оскорбительным: они обычно воспитывали трёхлеток или присматривали за малышами в детдомах, если те остались без надзора родителей в возрасте одного-двух лет. Нам поневоле приходилось их благодарить – исорги вместо умалишённых взрослых поддерживали порядок и обеспечивали людей интернетом и ингредиентами для псевдопродуктов.

Не знаю, почему, но я не собирался ни жениться, ни заводить детей. Все мне говорили: что ты медлишь, не успеешь потомство оставить. Но я всё не решался найти себе пару; просто не хотел, чтобы дети вместо отца видели пускающего слюни идиота.

Мы с Михаилом пробрались сквозь извилистые улочки города к фабрике и на секунду остановились возле входа. Здание представляло собой нелепую четырёхэтажную конструкцию с арками, портиками и никому не нужными балконами – подобные дома не раз мелькали в фильмах по визору. Мне предлагали устроиться на работу по прокрутке старых фильмов и передач, но я не соглашался, потому что считал этот труд ненужным. Да и кому понравится вставлять нелепые программы и фильмы в эфир визора, если он востребован, в основном, среди умалишённых взрослых?

На первом этаже фабрики располагался магазин, где продавали изготовляемую нами продукцию. Возле главной кассы приклеили нелепое объявление:

АЛКОГОЛЬ И СПИРТОСОДЕРЖАЩУЮ ПРОДУКЦИЮ

РЕАЛИЗУЕМ ТОЛЬКО ЛИЦАМ ДО 25 ЛЕТ

– Смешно: думают, что взрослые смогут самостоятельно прийти в магазин и купить себе выпивку! – с ухмылкой сказал Михаил.

– Да они по дому еле передвигаются, что говорить о городе! – добавил я.

Возле входа в закрытый с утра магазин бубнили трое молодых алкашей, на вид не более двадцати лет. К выпивке, ненатуральной, как и все продукты, я относился настороженно и не пил.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Михаил отправился дальше, а я прошёл к закреплённой за мной установке. Три часа поработал и домой – такой график у всех, и неважно, где работаешь – на фабрике, в визор-студии или в другом месте. Каждый сотрудник имел право забирать себе часть произведённой им за смену продукции.

Сегодня я поработал ударно, потому взял три псевдояблока для себя, захватил бананы для сестры, три батона и шесть сосисок для отца с матерью. Ольге мясное не давал: она ждала ребёнка, вдобавок покрывалась аллергической сыпью, когда ела якобы «мясные» (что такое мясо, мы толком не знали, потому что никто не умел содержать животных и ухаживать за ними) псевдопродукты.

Михаил сказал, что задержится: хотел побольше произвести псевдопродуктов для братьев и сестёр. Ему тоже скоро исполнится двадцать пять лет. Друг надеялся, что родственники в благодарность за всё позаботятся о нём, когда лишится рассудка. Михаил смирился с тем, что обречён на сумасшествие.

Я посоветовал ему бороться с неизвестной болезнью во что бы то ни стало. Попрощался, сложил продукты в пластиковый пакет и отправился обратно домой. Троица всё ещё сидела на скамейке, невпопад распевала на всю улицу пьяными голосами похабную песенку. «Алкашня!» – подумал я и поспешил пройти мимо них. Подобные личности всегда выбирали вечернюю двухчасовую смену, чтобы поменьше работать. Исорги часто вкалывали им отрезвляющие лекарства.

Прошёл сотню метров и почувствовал: на плечо опустилось что-то тяжёлое. Резко развернулся и увидел взмах чёрных крыльев и птицу. Она слетела с меня и села на раскрошившийся от времени асфальт. «Ворон», – вспомнилось название из пособия, скачанного в интернете.

Странно… Обычно никто к нам в город не залетает – звери и птицы живут в лесу. Голуби, судя по фильмам с экрана визора, в обилии водились в крупных поселениях, но в наши времена появлялись близ человеческого жилища редко. И они не клевали крошек псевдохлеба, рассыпанных щедрой мальчишеской рукой.

Мы торопились прожить всю человеческую судьбу за отведённые двадцать пять лет и позабыли, что такое природа. Огромный ворон матовыми глазами посматривал на меня, мерещился неведомым и диким существом. Я наклонился к птице и спросил, не ожидая ответа: